Грустное кино

– Ну да, – скорбно произнесла Памела. – Если она не остановится, я запросто могу потерять сознание.

– Хорошо, тогда ты, может быть, не совсем упадешь в обморок, а просто будешь выглядеть… вроде как удовлетворенной.

– Так я как раз об этом и говорю – я ничего не смогу сделать, если она будет продолжать этим заниматься…

– Ты хочешь сказать, после того как ты кончишь?

Памела вздохнула и застенчиво отвернулась.

– Да.

– Хорошо… тогда что, если ты кончишь дважды?

От такого предложения девушка снова ударилась в слезы.

– Ох, я просто не могу, не могу, не могу…

– Ладно, – вздохнул Борис, – мы что-нибудь придумаем. – И улыбнувшись про себя, подумал: «Отлично, теперь она, по крайней мере, приняла переживание оргазма как часть сцены».

Третья проба прошла в полном соответствии с планом – если, разумеется, не считать того, что Арабелла не остановилась, как обещала, и Памела кончила дважды. Во второй раз оргазм вышел почти истерическим, когда Арабелла вставила ей два пальца во влагалище, одновременно обсасывая и покусывая ее клитор, после чего Памела распростерлась на траве – вялая и неподвижная, как сломанная кукла.

14

Вторичная съемка – то есть съемка, расписанная в графике как альтернатива эпизоду на озере в случае дождя, – была любовной сценой между Арабеллой и ее дядей… где дядю предстояло сыграть большому и конкретному Сиду Крассману.

– Если Сид и впрямь попытается ей воткнуть, – говорил, обращаясь к Тони, Борис, – она может чертовски разозлиться – то есть, вообще взбеситься… знаешь, физиономию ему расцарапает, попытается его искалечить или еще что-то в таком духе.

Тони мигом выдал свой классический номер простачка– конферансье:

– Итак, гм, миста Б., вы, э-э, хочете сказать искалечить или вы, э-э, хочете сказать рас -членитъ?Хе-хе-хе! – И он ловко отбил быструю чечетку.

– Вся штука в том, – объяснил Борис, – что мы должны получить хотя бы один кадр его лица, когда он кончает, верно? А добиться этого можно только спарив его с другой девушкой – Иветтой. Мы ведь не можем рассчитывать на то, что Арабелла не начнет рвать и метать, когда пойдут такие дела, так? А главное – мы не можем допустить, чтобы она положила на все и ушла из картины. Нет уж, лучше мы сперва отснимем весь материал с Сидом и этой проституткой – в смысле, всю эту ерунду с проникновением.

15

Сид, понятное дело, немного нервничал, приступая к своему экранному дебюту в столь сомнительно-благоприятной ситуации.

– Классно выглядишь, Сид, – сказал Борис, когда тот вышел из костюмерной.

Сид внимательно изучил себя в длинном зеркале – грязный, потертый комбинезон, серая рабочая рубашка и здоровенные грубые башмаки.

– Черт побери, я, должно быть, совсем спятил, раз позволил вам, парни, подбить меня на такое!

Тони ловко подделал изумленное восхищение.

– Вот теперь я ясно ее вижу, Сид, – твою истинную и фундаментальную природу! Человек от земли! Из великого сердца Америки! «…Пашешь свои быстрые, широкие акры… пока ветер разносит по полям запах сосен и навоза, а ритм древней как мир работы входит в твою чистую душу». Под этим внешним лоском циничной развращенности, Сид Крассман, ты простой, честный крестьянин! Соль нашей великой земли! На таких простецких жопах мир держится! Как насчет быстренько перепихиуться? – И он с выпяченным вперед тазом устремился к огромной заднице Сида.

Борис чуть было не рухнул со смеху, но Сида это совершенно не развеселило.

– Ради Христа, можете вы, парни, хоть когда-нибудь по-серьезному? Я тут настоящего болвана из себя собираюсь сделать, а вам все шуточки…

– Брось, Сид, – заверил его Борис, – ты же знаешь, я никогда не стал бы просить тебя сделать из себя болвана. Не забывай, мы будем снимать у сказочного влагалища Арабеллы – там для тебя вся ее лавочка будет раскрыта! А кроме того, ты это ради искусства делаешь.

– Ради чистогоискусства, не забывай, – добавил Тони.

– Жопа моя тебе искусство, – отозвался Сид. – Это грязное кино – вот что это такое. А, черт с ним – идемте, давайте поскорее с этим разделаемся.

16

Никки разработал и соорудил декорации в точном соответствии с воспоминаниями и описаниями Арабеллы: провансальская комната с темными стенами – маленькая, с высоким потолком и одним широким, затянутым белой занавеской окном, большой кроватью с четырьмя столбиками и пуховым стеганым одеялом, небольшим каменным камином, темным полом из широких досок, умывальником с мраморной раковиной, глиняным кувшином и керосиновой лампадой с треснувшим стеклом.

Когда Борис, Тони и Сид прибыли туда, смятое одеяло лежало на полу вместе с пижамными штанишками Иветты – тогда как привлекательная хозяйка пижамы лежала на кровати в одной только расстегнутой курточке. Ласло ее освещал, а оператор брал в фокус.

Тони пихнул Сида локтем.

– Ого, – прошептал он, – ты только врубись! Ну как, Сид, готов окунуться?