Грустное кино

– Послушай, – продолжил Борис затем, опустив голову, закрыв глаза и растирая большими и указательными пальцами виски, – по-моему, у нас проблема… с этим «шестьдесят девятым»… это ведь капитальное клише, верно? Чтобы проделать это… серьезно… незатейливо… сообразно… – Тут он открыл глаза и посмотрел на Ласа – который ожидал с мягким, благожелательным выражением на лице, словно бы говоря: «Давай, Б., излагай, а уж мы это ухватим!». И Борис продолжил: – Думаю, Лас, лучше нам здесь взять анал – язык. Иначе мы в беде… – Он снова опустил голову, приложил ладонь ко лбу, страшно измотанный физически и в то же время получая любопытный расслабляющий кайф от контакта с Энджи и Тони. – Иначе… – повторил он в раздраженной и до странности жалобной манере, – эта сцена просто свернется в клубочек и умрет – в стиле Д. Г. Лоуренса. Я хочу сказать, нам здесь нужно заткнуть дырку между поколениями, врубаешься?

16

– Итак, Фераль, – объяснял Борис с великим тщанием и целеустремленностью, – в этой сцене ты будешь целовать мисс Стерлинг ее… как ты там говоришь, «пом-пом»?

– Пом-пом, – кивнул Фераль, дико ухмыляясь. – Пом-пом, да! Но не настоящий поцелуй, да? Только поцелуй, чтобы все поверить, да?

– Ну да. Но, знаешь, я как раз об этом хотел с тобой поговорить. Итак, у нее там эта штуковина, верно? Кусок ткани… поверх ее пом-пома, да?

– Да-да, кусок ткань поверх пом-пом!

– Верно. В общем, Фераль, я бы хотел, чтобы ты забрался своим языком… – тут Борис сделал паузу, чтобы показать Фералю свой язык и потыкать в него пальцем, – языком, да? Чтобы ты забрался своим языком под ткань… и в ее пом-пом. Понимаешь? – Поскольку Борис говорил с высунутым языком и при этом всячески его изгибал, демонстрируя маневры, речь его стала довольно невнятной. Ему пришлось еще пару раз повторить то же самое – но даже в таком исполнении Фераль быстро все ухватил.

– Да-да, Фераль язык в пом-пом! Она знать? Мисси Стерлинг знать?

– Ну да, в этом-то все и дело, понимаешь. Мы должны проделать это очень… медленно… мало-помалу… очень медленно… – Борис не знал, какие слова ему лучше использовать, а потому выполнил краткую пантомиму руками. – Как лев… и антилопа, да? – И руки его принялись изображать подкрадывающегося к антилопе льва. Фераль энергично закивал, выражая полное понимание.

– Ей понравиться? – захотел узнать он. – Мисси Стерлинг понравиться Фераль язык в пом-пом?

– Гм. Ну, думаю, очень даже может быть, что понравится. Так или иначе, кто не рискует, тот не выигрывает. – Борис похлопал его по спине. – Верно, Фераль? Но помни – полегче, полегче.

– Да-да. – Фераль опять закивал в сердечном согласии. – Да-да. Мы охотиться как лев! Мы охотиться за пом-пом!

17

Инцидент под названием «С. Д. в морге» так разволновал Морти, что, сбежав с места событий – дальше по проулочку, в противоположном направлении от «мерса», – он остановился у первого же попавшегося бара и зашел туда по-быстрому пропустить рюмочку-другую для восстановления душевного равновесия. Однако Морти, должно быть, заказал больше, чем рассчитывал, ибо к тому времени, как он закончил заливать глаза и вернулся в психбольницу, выяснилось, что его «пациент» сбежал из палаты. За собой он оставил развернутый по коридорам и кажущийся бесконечным – точно сброшенная кожа огромной белой змеи – хвост широкого стерильного бинта, которым его так тщательно обернули. Судя по виду этого бинта, «пациент» двигался по коридорам с жуткой скоростью и целеустремленностью.

18

Филип Фрэзер, молодой лондонский монтажер, уже сотрудничавший с Борисом, был привлечен к работе вскоре после начала съемок. Под постоянным надзором Бориса Филип непрерывно занимался грубым монтажом всего, что было к тому времени отснято. Он уже завершил эпизод с Арабеллой и Памелой Дикенсен – «PremierAmour» [33],– превзошедший все ожидания в плане «эстетичной эротики», которой добивался Борис.

Сид, чья голливудская закалка обеспечила его вполне павловским рефлексом на просмотры – то есть слепым, безграничным энтузиазмом, – не пропустил и эту оказию, тем более что теперь он сам принимал участие в действии. Однако природа материала потребовала от него определенной перемены самого существа похвалы, а потому, вместо того чтобы как обычно рыдать или гоготать, выражая высокую оценку, Сид дико орал:

– Христом богом клянусь, Б., у меня в жизни таким колом не стоял! Просто как ебаный камень, Христом богом клянусь! – Он повторял это снова И снова, точно литанию, потом вдруг спохватился и совершенно неподдельно смутился. – А, ч-черт, я совсем не это хотел сказать – пожалуй, я слишком увлекся. – Впрочем, Сид быстро узрел в своей первой реакции положительную сторону: – Но это просто показывает, какая силища у картины! Блин, парни, послушайте, по-моему, у нас охуительный хит на руках!