Губерман Игорь

Дойдут, дойдут до Бога жалобы,раскрыв Божественному взору,как, не стесняясь Божьей фауны,внизу засрали Божью флору.

Совсем на жизнь я не в обиде,ничуть свой жребий не кляну;как все, в гавне по шею сидя,усердно делаю волну.

Среди чистейших жен и спутников,среди моральнейших людейполно несбывшихся преступникови неслучившихся блядей.

Мужик, теряющий лицо,почуяв страх едва,теряет, в сущности, яйцо,а их — всего лишь два.

Нам охота себя в нашем векеуберечь, как покой на вокзале,но уже древнеримские греки,

издеваясь, об этом писали.

Ища путей из круга бедствий,не забывай, что никомуне обходилось без последствийприкосновение к дерьму.

Я не жалея покидалсвоих иллюзий пепелище,я слишком близко повидалсуществованье сытых нищих.

Старик, держи рассудок ясным,смотря житейское кино:дерьмо бывает первоклассным,но это все-таки гавно.

Мы сохранили всю дремучестьбылых российских поколений,но к ним прибавили пахучестьсвоих духовных выделений.

Не горюй, старик, наливай,наше небо в последних звездах,

устарели мы, как трамвай,но зато и не портим воздух.

Люблю эту пьесу: восторги, печали,случайности, встречи, звонки;на нас возлагают надежды в начале,в конце — возлагают венки.

Глава 10

ЖИВУ Я БОЛЕЕ ЧЕМ УМЕРЕННО,

СТРАСТЕЙ НЕ БОЛЕЕ, ЧЕМ У МЕРИНА

Меж чахлых, скудных и босых,сухих и сирыхесть судьбы сочные, как сыр, —в слезах и дырах.

Пролетарий умственного дела,тупо я сижу с карандашом,а полузадохшееся тело

мысленно гуляет нагишом.

Маленький, но свой житейский опытмне милей ума с недавних пор,потому что поротая жопа —самый замечательный прибор.

В нас что ни год — увы, старик, увы,темнее и тесней ума палата,и волосы уходят с головы,как крысы с обреченного фрегата.

Я жизнь свою организую,как врач болезнь стерилизует,с порога на хуй адресую всех,кто меня организует.

Увижу бабу, дрогнет сердце,но хладнокровен, словно сплю;я стал буквальным страстотерпцем,поскольку страстный, но терплю.

Душа отпылала, погасла,состарилась, влезла в халат,

но ей, как и прежде, неясно,что делать и кто виноват.

Жизнь, как вода, в песок течет,последний близок путь почета,осталось лет наперечети баб нетронутых — без счета.

Служа, я жил бы много хуже,чем сочинит любой фантаст,я совместим душой со службой,как с лесбиянкой — педераст.

Скудею день за днем. Слабеетпламень;тускнеет и сужается окно;с души сползает в печень грузныйкамень,и в уксус превращается вино.

Теперь я стар — к чему стенания?!Хожу к несведущим врачами обо мне воспоминанияжене диктую по ночам.