Губернские очерки

Живновский. А позвольте узнать, об каком Желвакове изволите говорить? у нас был в полку Желваков, лихой малый, так тот, кажется, опился… Может быть, это брат его?

Разбитной (смотря на него с изумлением, в сторону). Вот пристал! (Громко.) Нет, это дедушка того Желвакова… (КНалетову.) Et voici notre existence, mon cher! tous les jours nous sommes exposиs aux sottes questions de ce tas de gens qui puent, mais qui puent… pouah![65]

Живновский. Надо, надо будет скатать к старику; мы с Гордеем душа в душу жили… Однако как же это? Ведь Гордею-то нынче было бы под пятьдесят, так неужто дедушка его до сих пор на службе состоит? Ведь старику-то без малого сто лет, выходит. Впрочем, и то сказать, тогда народ-то был какой! едрёный, коренастый! не то что нынче…

Разбитной (пожимая плечами, к Налетову).

Князь сейчас должен выйти: у старика, знаете, изжога сделалась — покушать он любит, так насилу дышит…

Налетов. Какой неприятный случай!

Разбитной. А он об вас очень помнит… как же! Часто, знаете, мы сидим en petit comitи:[66] я, князь, княжна и еще кто-нибудь из преданных… и он всегда вспоминает: а помнишь ли, говорит, какие мы ананасы ели у Налетова — ведь это, братец, чудо! а спаржа, говорит, просто непристойная!.. Препамятливый старикашка! А кстати, вы знакомы с княжной?

Налетов. Как же-с, как же-с, имел удовольствие быть ей представленным.

Разбитной. Mais n'est-ce-pas, quelle charmante petite femme?

Налетов. Oh, tout-а-fait charmante![67]

Разбитной. Есть в ней, знаете, эта простота, эта мягкость манер, эта женственность, это je ne sais quoi enfin,[68] которое может принадлежать только аристократической женщине… (Воодушевляясь.) Ну, посмотрите на других наших дам… ведь это просто совестно, ведь от них чуть-чуть не коровьим маслом воняет… От этого я ни в каком больше доме не бываю, кроме дома князя… Нет, как ни говорите, чистота крови — это ничем не заменимо…

Налетов. О, кто же в этом сомневается!

Разбитной. И при всем этом доброта! Во сне даже видит своих милых

бедных… Согласитесь сами, в наше время ведь это редкость!

Налетов. О, без сомнения!

Живновский (вступаясь в разговор). Вот вы изволили давеча выразиться об ананасах… Нет, вот я в Воронеже, у купца Пазухина видел яблоки — ну, это точно что мое почтение! Клянусь честью, с вашу голову каждое будет! (Налетову.) Хотите, я семечек для вас выпишу?

Налетов пожимает плечами, а Разбитной смотрит на Живновского, так сказать, в упор.

Разбитной (к Налетову.) А вы всё по этому делу… как бишь его?..

Налетов (улыбаясь). Да, об этой девке… est-ce que зa vaut la peine d’en parler![69]

Разбитной. Д-да. eh bien, mon chиr, je dois vous dire que votre cause est perdue…[70] князь просто неумолим. Он у нас, знаете, преупрямый старик, lorsqu'il s'agit de ces choses[71] вы понимаете? Это очень, очень неприятно, а тем более мне, который до сих пор помнит ваш милый прием в вашем великолепном chвteau…[72] (Жмет ему руку.) А скажите, пожалуйста, не имеете ли вы в виду какой-нибудь belle chвtelaine?[73] а? ну, тогда я вам за себя не ручаюсь… les femmes, voyez-vous, c'est mon faible et mon fort en mкme temps…[74] без этого я существовать не могу… будем, будем вас навещать!

Живновский (в сторону). Ну, этот сокол, кажется, еще почище будет помещика.

Налетов (сконфуженный). Очень рад, очень рад… Только как же это? вы говорите, что мое дело проиграно… стало быть, знаете… Ах, извините, мысли мои мешаются… но, воля ваша, я не могу взять этого в толк… как же это?.. да нельзя ли как-нибудь направить

дело?

Разбитной. Mais je vous dis, qu'il est inиxorable…[75]

Живновский (в сторону). Облупит и этот!

Налетов. Но, скажите сами, как же я вдруг… нельзя же меня, как какого-нибудь последнего каналью… нет, это невозможно!

Разбитной. Que voulez-vous?[76] мы употребляли все меры… (Стучит по стене.) Вот!

Налетов. Да нет, это невозможно! Я, извините меня, не понимаю, как вы это так говорите, Леонид Сергеич! Я сам служил и, следовательно, знаю, что нет такого дела, которое нельзя бы было направить… Нет, мне самому нужно говорить с князем, он поймет… да, он поймет, что я дворянин… у него русская душа… у меня было два свидетельства… (Начинает горячиться.) Нет, вы не то чтобы не могли, вы не хотите сделать мне снисхождения! Я, наконец, малолетний был, когда это сделал, мне не было двадцати лет! я сделал это по глупости, по неопытности…

Разбитной. Ayez donc conscience, mon cher,[77] ведь это случилось всего полгода тому назад — какое же тут малолетство!