Гудзонов залив (II книга дилогии)

Тихо и осторожно, с горящими злобой и жадностью глазами, барсук подошел шагов на пятьдесят к суркам и, вероятно, успел бы отрезать путь отступления некоторым из них, если бы в это мгновение филин, который до этого момента спокойно сидел на одном из пригорков, вдруг не поднялся и не начал кружиться над головой незваного посетителя. Это привлекло внимание караульных сурков, которые тотчас издали свой тревожный крик, и сурки со всех ног бросились по своим норкам.

Барсук, видя, что дальнейшие предосторожности излишни, поднялся и бросился за ними в погоню. Но было уже поздно: все сурки успели попрятаться, и их тревожное шипящее "сик-сик" доносилось из-под земли. Барсук на одно мгновение остановился, точно выбирал нору, затем рьяно принялся за дело и начал разрывать землю. В несколько секунд он вырыл такую глубокую яму, что наполовину ушел в нее, и лишь его хвост и задние лапы еще виднелись над землею. Он, по всей вероятности, скоро скрылся бы совершенно, если бы мальчики под предводительством Нормана не бросились на него и не схватили за хвост, стараясь вытащить. По очереди тащили они барсука, но, несмотря на все их усилия, - а Базиль и Норман были очень сильные юноши, - барсук не двигался. Норман предупредил их, чтобы они ни за что не выпускали хвост, так как в то же мгновение барсук исчез бы безвозвратно, и поэтому они держали его до тех пор, пока Франсуа не зарядил свое ружье. Затем выстрелил барсуку в лапу и хотя не убил, но принудил податься назад и высунуть голову из норы. Маренго моментально схватил его. Последовала отчаянная борьба, закончившаяся тем, что собака схватила барсука за горло и менее чем через четверть минуты задушила его. Шкура его, единственное, что имело какую-либо ценность, была содрана и отнесена в лагерь, тушка же оставлена на месте и скоро замечена сарычами и индейскими коршунами, которые через несколько минут уже спустились на нее.

Но это зрелище не было новостью для наших путешественников, и они скоро перестали интересоваться им, тем более, что другая птица приковала на короткое время их внимание. Это был большой ястреб, который, как определил Люсьен, принадлежал к разновидности, известной под названием сарыча. Этих сарычей в Северной Америке насчитывается несколько видов, и между ними и теми, которые только что спустились на тушку барсука, нет никакого сходства. Последние, обыкновенно называемые индейскими сарычами, настоящие ястребы и питаются преимущественно падалью, тогда как первые по внешнему виду и повадкам походят на соколов.

Тот, о котором идет здесь речь, был так называемый болотный сокол. Норман пояснил, что индейцы называют его змеиной птицей, потому что он особенно любит и преимущественно питается мелкими змейками, в изобилии водящимися по берегам Саскачевана.

Путешественники очень скоро убедились в точности индейского названия; этот народ, как и другие дикари, имеет хорошую привычку давать предметам названия, которые выражают какое-нибудь характерное качество описываемого предмета. Птица, их заинтересовавшая, кружилась в воздухе, очевидно, разыскивая себе добычу. Ее совершенно не было слышно, и, казалось, какая-то невидимая сила заставляла ее двигаться. Раз или два она пролетела над головами мальчиков, но только Франсуа хватался за ружье, как птица, точно понимая его намерения, стрелой поднималась ввысь и опускалась лишь по другую сторону лагеря, где продолжала свою разведку. Так продолжалось с полчаса, как вдруг она резко повернулась в воздухе, не спуская глаз с какого-то предмета в траве. В следующее мгновение она скользнула к земле и, на секунду остановившись над ее поверхностью, снова взвилась в воздух, держа в клюве маленькую извивавшуюся зеленую змейку.

Люсьен воспользовался этим происшествием, чтобы указать своим товарищам на характерную особенность ястребов и сарычей, по которой их всегда можно отличить от настоящих соколов. Эта особенность заключается в манере хватать свою добычу. Первые легко скользят горизонтально или по диагонали и хватают свою добычу на лету; настоящие же соколы бросаются на свою жертву перпендикулярно, камнем.

Он обратил их внимание также и на то, что у каждой породы хищных птиц величина крыльев и хвоста и другие особенности всегда соответствуют их способу добывания пищи; отсюда возник спор о том, чем считать это - причиной или следствием? Люсьену, однако, удалось убедить своих спутников, что это было лишь следствием их привычек, а не причиной. Наш натуралист был верным последователем теории постоянного совершенствования и изменения к лучшему всей природы.

Глава XIX

СТРАННАЯ ПРИМАНКА