Гульчатай, закрой личико!

– Не расстраивайся, когда рассветет, я посмотрю на него и опишу тебе, – утешила ее девочка.

– Что ж, пойдем, – согласилась девушка.

Медуза взяла за руку Мексику и пошла прочь с полянки. Прекрасный юноша, немного постояв, кинулся вслед. Ему очень не хотелось оставаться в одиночестве на темной и неуютной полянке. Стоило только троице скрыться за деревьями, как появился еще один участник ночного колдовства. С тонким и жалобным мяуканьем, пошатываясь, из круга вышел кот Приблуда. Он не мог понять, что с ним произошло, но почему-то все это ему очень не нравилось… Для себя кот решил, что никогда больше не позволит кому-нибудь погладить себя. Кот взобрался на крыльцо и мяукнул, но в ответ ему понеслась скрипучая злобная брань разбуженной ведьмы. Приблуда юркнул под крыльцо и затаился.

А по ночному лесу лилась нежная и грустная песня. Медуза напевала негромко, но ее голосок хрустальным колокольчиком звенел в ночной тишине. Девушка подумала о том, что к утру голос станет скрипучим, как несмазанное колесо старой телеги, и вздохнула, но прогнала эту мысль, решив, что юноша, с любовью смотревший ей в глаза, не обратит внимания на такую мелочь. Вот только странно, что он уже полчаса идет рядом и за это время не произнес ни слова.

– Здравствуй, прекрасный юноша, – сказала она. – Я рада, что ты снова ожил, любимый!

– Естественно, я могу быть только любимым, – ответил прекрасный юноша глубоким, мелодичным, но каким-то механическим голосом. Пока шли, он снял с плеча какую-то тряпицу и обмотал ее вокруг бедер. Он был высок, строен, красив – так красив может быть, наверное, только бог. И было видно, что он об этом очень хорошо знает, а еще он очень хорошо знает себе цену. Скривив губы в пренебрежительной ухмылке, он надменно произнес:

– Меня просто нельзя не любить. Я себя тоже люблю. В этом я даже единодушен с тобой.

– Что?! – оторопела от такого заявления Медуза, но прекрасный юноша промолчал, считая ниже своего достоинства что-то объяснять.

– А вы чего не целуетесь? – спросила Мексика.

– А в честь какого это праздника я ее целовать буду? – процедил сквозь зубы прекрасный юноша. – Она уродлива, как крокодил!

– Ох, – всплеснула руками Медуза и повернулась к Мексике: – У тебя есть зеркало?

– Ты злой, – воскликнула девочка, протягивая Медузе маленькое круглое зеркальце в резной деревянной раме. – И ничего Медуза не крокодил, а очень даже красивая! Это ты крокодил, потому что нехороший! Она даже плакала из-за тебя, а ты!..

– Меня ее слезы ничуть не трогают, – ответил прекрасный юноша, брезгливо скривив губы.

– А то, что ты сам первый меня поцеловал, что это ты оживил меня своим поцелуем, тебе тоже все равно? – вскричала Медуза, отрывая взгляд от своего отражения в зеркале.

– Девушка, я даже в предрассветной темноте вижу, что фигурка у тебя непропорциональная. Ноги коротковаты, а таз, напротив, широковат, да и талию не мешало бы потоньше сделать. Нет, не стал бы я тебя целовать, ты слишком толстая!

– Я толстая?! – Медуза даже задохнулась от возмущения, уж в чем в чем, а в том, что она очень худенькая, девушка была уверена на сто процентов. Когда бы она успела растолстеть, если тысячу лет, пока спала в хрустальном гробу, ничего не ела?

– Да при чем тут ее фигура? – вскричала Мексика, топнув ножкой. – При чем длина ног, если она тебя любит!

– Это естественно, меня нельзя не любить, потому что я идеален! – И жестокий красавец принял картинную позу – он встал, слегка выдвинул вперед правую ногу, гордо поднял подбородок и расправил плечи. – А если я идеален, то и она должна быть такой же.

– И тогда ты будешь ее любить?

– Нет, – рассердилась Медуза Горгона, – мы вместе будем любить его!

– Я полностью с тобой солидарен, – ответил прекрасный юноша. Оказалось, что в придачу к спеси и жестокости он еще и падок на лесть. Он даже не заметил издевки в голосе Горгоны.

– И тебя не интересует ее душа? – не унималась Мексика.

– Да что такое душа? Это конфетка, которую ты с удовольствием смакуешь. А тело – это фантик. И если фантик некрасивый, то я даже разворачивать конфету не стану. Не хочется! – Прекрасный юноша сменил позу. Теперь он отставил ногу в сторону, напряг мышцы бедра, а руки, сцепив пальцы в замок, поднял над головой. Так и стоял, поигрывая мускулами.

– А мне конфеты без фантиков нравятся, вот! Ириски! Они самые вкусные! – крикнула Мексика.

– Это, во-первых, идет вразрез с санитарными нормами, а во-вторых, я эстет. Поэтому без красивого фантика – никак! – Тут он снова принял позу – на этот раз руки опустились вниз, плечи вздулись буграми мышц, живот покрылся квадратиками – парень продемонстрировал великолепный рельефный брюшной пресс.

– Даже если сердце доброе, голосок ангельский, а смех, словно хрустальные колокольчики, душу радует? – почему-то грустно спросила девочка.