Гуляния с Чеширским Котом

Бурная дипломатическая и шпионская жизнь Дарьи Христофоровны Ливен еще ждет своего исследователя. Даша появилась на свет в 1785 году в семье рижского губернатора Бенкендорфа, ее братиком был тот самый начальник Третьего отделения Бенкендорф, который вошел в историю благодаря «опеке» над Пушкиным. Воспитывалась Даша в Смольном институте под непосредственным руководством великой княгини Марии Федоровны, впоследствии супруги будущего императора Павла I, выдали ее замуж за друга императора, двадцатитрехлетнего министра графа Христофора Ливена, — ясно, что друзьям императора не нужно особых талантов, чтобы делать карьеру. Граф сумел избежать опалы после убийства Павла I, снискал расположение Александра I, с которым был под Аустерлицем и в Тильзите, и в 1812 году, после возобновления дружеских отношений с Великобританией? был направлен послом в Лондон.

Дарья Христофоровна всю свою юность провела в придворных кругах и прекрасно знала царскую политическую кухню. Не отличаясь классической красотой, она обладала острым умом и естественным обаянием, тут же открыла у себя дома светский салон, где была непререкаемой львицей аж до 1834 года, когда Ливен, уже князь, покинул Лондон. Дарья только числилась при муже, на самом деле она исполняла роль главного советника посольства и писала депеши лично министру иностранных дел Нессельроде. В 1815 году Дарья познакомилась с душой Священного Союза австрийским канцлером графом Меттернихом, который, укрепляя влияние Австрии, заботился и о своих личных интересах: нажил огромное состояние и даже тайно получал от царя «пенсию». Вскоре канцлер влюбился в Дашу, и началась переписка, отнюдь не страстная, а политическая, причем из Лондона письма пересылались через австрийское посольство в опечатанном сургучом конверте, где лежали еще три конверта и только последний, безымянный, предназначался графу. Вся переписка контролировалась Нессельроде и самим царем Александром, который не раз беседовал с Дарьей Христофоровной по вопросам европейской политики и давал ей инструкции.

Летом 1825 года на конфиденциальной встрече в Петербурге царь раскрыл ей тайный план поворота внешней политики России от Австрии к Великобритании. Доротея отлично знала Каннинга, и царь остался доволен совещанием с нею: чуть позже он заметил шефу Третьего отделения: «Когда я видел твою сестру последний раз, она была привлекательной девочкой, сейчас она — государственный деятель».

Таким образом, Дарье во имя интересов России пришлось разорвать с Меттернихом и сблизиться (почти на 10 лет!) с Каннингом, который стал важным источником информации для России.

— Клевета! — заорал Кот. — Министр не мог стать шпионом!

— Ты получил неважное образование в Чешире и совсем не улучшил его в Оксфорде: шпионаж — это отнюдь не только суетливая беготня по тайникам, моментальные передачи в проходном дворе и скрытое фотографирование демонстрантов. Шпионаж — это стиль жизни, это светский разговор на равных, это обсуждение политики «блестящей изоляции» на кушетке рекамье в Хэмптон-Корте. А жалованье императора — это пенсия, а не сование потной рукой мятых купюр в клозете соседу по писсуару, надежному агенту…

Конечно, я бил несчастного Кота ниже пояса: дело в том, что широкая публика, включая котов, ничего не смыслит в шпионаже и судит об этом по дурацким фильмам, не имеющим ничего общего с действительностью.

Но продолжим о прекрасной Даше. Я ею восхищен и совершенно не жалею мужа-рогоносца: пусть женятся на глупых уродинах, которые толкутся на кухне и рожают ребенка за ребенком. А умные красавицы — редкость в любой стране, и если попал под их каблучок, то неси свою ношу! Вернувшись из Лондона, княгиня Дарья Христофоровна в свои почти пятьдесят заскучала, оторвавшись от бурной дипломатической деятельности в Альбионе. И муж стал невмоготу (еще бы!), впрочем, он недолго докучал ей и вскоре преставился. К черту немытую Россию! — и княгиня умчалась в Париж, купила старинный дом, ранее принадлежавший Талейрану, и открыла там новый светский салон, куда захаживали и короли, и министры, и крупные писатели. Тогда в ее сети попал знаменитый французский историк Франсуа Гизо, который был министром иностранных дел, а затем премьер-министром. А тут революция 1848 года — проклятые революции! Политическая карьера Гизо превратилась в дым, а шестидесятитрехлетняя Дарья Христофоровна не могла позволить себе опуститься до рядового ситуайена — пришлось дать отставку Гизо. Так и умерла она мирно в Париже в 1857 году, пожелав в завещании положить ее в гроб в черном бархатном платье фрейлины российского императорского двора.