Гуманисты эпохи Возрождения о формировании личности (XIV–XVII вв.)

К тому же те, кто согласно народному мнению, отлично понимают в этой области, заботу о воспитании ума или относят на возраст неподходящий, или вообще ее не проявляют и чрезвычайно озабочены случайными и внешними благами даже еще до рождения того, кого они предназначили быть всех тех благ господином. Да разве мы не видим, что они делают? Как только живот жены округлится, уже тогда приглашают составителя гороскопов, родители стараются узнать, мальчик или девочка появится. Выведывают судьбу. Если астролог на основании гороскопа сказал, что новорожденный будет счастлив в военных делах, его, говорят они, мы посвятим королевскому двору. Если астролог посулит церковные должности, ему, говорят они, раздобудем откуда-нибудь епископство либо богатое аббатство, сделаем его препозитом или деканом[285]

. Забота об этом, хотя она опережает само рождение, не кажется им преждевременной, а та забота, которая требуется для воспитания детских душ, кажется преждевременной? Столь проворно заботишься, чтобы сын стал военачальником или магистратом и одновременно не заботишься, чтобы он был полезным для государства военным предводителем либо магистратом? Преждевременно печешься о том, чтобы сын стал епископом или аббатом, и не воспитываешь его для того, чтобы он честно исполнял должность епископа или аббата. Даешь экипаж и не учишь разумному управлению им. Даешь в руки кормило и не беспокоишься, чтобы научился тому, что требуется знать судовладельцу.

Короче говоря, во всех твоих владениях у тебя в самом большом пренебрежении он, ценнее которого у тебя нет ничего и ради которого приобретается все прочее. Тучнеют поля, пышен дом, блистают красотой посуда, одежды и вся утварь, отлично объезжены лошади, прекрасно обучены слуги, один лишь ум сына невозделан, запущен, в окоченении. Ты оказался владельцем купленного, как говорится, при продаже с камня[286]

, раба грубого и ничтожного; если он не обучен, ты внимательно наблюдаешь, для какой пользы он пригоден, и своевременно обучаешь его какому-нибудь искусству – либо кулинарному, либо врачебному, либо земледелию, либо управлению, только сыном, словно рожденным для праздности, пренебрегаешь. Будет иметь средства для жизни, говорят они; однако у него не будет того, чем правильно жить. Повсюду каждый, чем он богаче, тем менее обеспокоен воспитанием детей. Зачем нужна философия, говорят такие люди, дети будут иметь достаточно. Напротив, чем больше они имеют, тем в большей защите философии нуждаются. Чем больше корабль и чем больше везет он товара, тем большая нужда в хорошо обученном судовладельце. С каким старанием стремятся государи к тому, чтобы оставить детям обширнейшую власть, и никто менее их не заботится о том, чтобы дети были обучены тем искусствам, без которых не может правильно вершиться власть. Насколько полезнее тот, кто дает благую жизнь, чем тот, кто дает жизнь. Дети крайне мало обязаны тем родителям, которые их только родили, но даже не воспитали для правильной жизни. Общеизвестно высказывание Александра: «Если бы я не был Александром, я хотел бы быть Диогеном»[287]

. Это высказывание вполне справедливо порицал Плутарх[288]

, говоря, что он тем сильнее должен был желать философии Диогена, чем обширнее была его власть. Но постыднее нерадивость тех, кто не только не воспитывает детей правильно, но даже по небрежности портит их.

Когда известный Кратет фиванский ясно постиг эту глупость в людских нравах, он справедливо пригрозил, что взойдет на самое высокое место в городе и оттуда как можно громче упрекнет государство в общественном безумии такими словами: «Какое безумие вас побуждает, несчастные! Столь беспокойную заботу вы прилагаете, чтобы приобретать деньги и владения, а о детях, для которых это приобретаете, совершенно никак не заботитесь!»[289] Как матерями едва ли наполовину являются те, которые только рождают детей и не воспитывают, так едва ли наполовину являются отцами те, которые, предусматривая все необходимое для телесных нужд детей, вплоть до роскоши, не заботятся об облагораживании их душ никакими честными науками. Деревья могут вырастать даже бесплодными либо с дикими плодами; лошади могут рождаться бесполезными; но людьми, поверь мне, не рождаются, но становятся путем воспитания. Древние люди, которые вели жизнь в лесах без всяких законов, без всяких наук, в беспорядочном сожительстве, были скорее дикими зверьми, чем людьми. Человеком делает разум, ему нет места там, где все вершится по произволу страстей. Если бы человеком делала [только] наружность, тогда и статуи бы числились в людском роду.