Гумилев сын Гумилева

В университете же дела наладились не сразу. Гумилева приняли на должность младшего научного сотрудника с окладом всего в 160 рублей. На этой должности он проработал чуть больше года. Страдания испытывал не материальные, а моральные. Доктор наук на ставке мнс – всё равно что генерал, командующий ротой или взводом: «…надо мной все смеются, что доктор сидит на 160 р<ублях>. Действительно глупо», – писал он Абросову.

Ученый совет геофака утвердил Гумилева на должность старшего научного сотрудника только 1 июля 1963-го. В 1965 году ВАК присвоил ему уже звание старшего научного сотрудника. Теперь Гумилев получал 350 рублей! Это очень приличный оклад, для шестидесятых годов – просто замечательно. Гумилев, всю жизнь привыкший к бедности, даже нищете, теперь стал человеком обеспеченным. К тому же он вскоре возглавит Государственную предметную комиссию по географии и будет читать спецкурсы, хотя и нерегулярно. За всё это полагались надбавки. Потолком официальной научной карьеры Гумилева станет должность ведущего научного сотрудника, которую он получит незадолго до пенсии.

Коллеги Гумилева по институту, Лавров и Чистобаев, оказались и первыми его биографами, поэтому о его работе мы знаем сравнительно много. Жизнь научного работника была спокойной, приятной, она способствовала долголетию и научной плодовитости. Появляться на службе можно было несколько раз в месяц. По свидетельству Лаврова, Гумилев приходил только «на заседания Ученого совета по диссертациям, причем делал это с огромным удовольствием и вкусом, ибо встречался здесь с друзьями. <…> Он мог с ними в коридоре покурить и неторопливо побеседовать, а после защиты… выпить по рюмке-другой». В середине семидесятых ВАК назначает Гумилева «членом специализированного Ученого совета по присуждению степеней доктора географических наук».

Диссертантов Гумилев любил озадачивать неожиданными вопросами, при случае ввязывался в дискуссии. Когда один из соискателей назвал население полиэтничного Эквадора единым этносом, «эквадорцы», Гумилев язвительно заметил: «А как назывался этнос Австро-Венгрии, где большинство составляли славяне? Австровенгры?»

Лето Гумилев проводил в Москве, в квартире Натальи Викторовны. Официальный отпуск старшего научного сотрудника – двадцать четыре рабочих дня – Гумилев продлевал вдвое: брал отпуск без содержания или зарабатывал отгулы. Однажды отгулов Гумилеву не дали, но он всё равно уехал в Москву, уже никого не спрашивая. Формально это был повод для увольнения, но Гумилева никто даже не потревожил. Таков был вообще стиль работы в советских НИИ. Гумилев, надо сказать, свои деньги отрабатывал – писал статьи и книги, пусть и не совсем «по профилю института», но с географией все-таки связанные. О своей работе он вспоминал так: «В годы застоя кафедра экономической и социальной географии была для меня “экологической нишей”, меня [никто] не гнал с работы, была возможность писать».

За четверть века в институте Лев Николаевич лишь однажды чуть было не стал жертвой интриги. Гумилев находился как бы под тройным подчинением: кафедры экономической и социальной географии, института и университета. На кафедре и в Ученом совете университета к нему относились хорошо, зато директор НИГЭИ Александр Иванович Зубков постепенно превратился в его врага.

Сначала Гумилев даже за глаза называл Зубкова уважительно: «Александр Иванович»: «Ал<ексан>др Ив<анович> отказался принять к рассмотрению мою работу о тюрках…» (3 мая 1964).

Затем Гумилев придумал своему начальнику другое имя: «Упырь не здоровается и не пускает в экспедиции» (19 июня 1966). «Упырь бесился и шумел, но разрешение поехать в экспедицию все-таки дал» (апрель 1967). «Упырь со мной не разговаривает и не дает никаких распоряжений. <…> Ожидаю очередного скандала в конце декабря при составлении годового отчета» (20 октября 1968).

Причины неприязни Зубкова к своему новому сотруднику не совсем ясны. Лавров считал, что тот просто завидовал Гумилеву. У Зубкова было мало публикаций, а Гумилев в шестидесятые много печатался и сумел с 1960-го по 1970-й опубликовать три монографии и одну научно-популярную книгу. Может быть, так оно и было, ведь Лавров великолепно разбирался в обстановке. Сергей Борисович взял Гумилева под защиту, когда Зубков попытался его уволить.

Весной 1968-го подошел срок очередного переизбрания на должность. Эту процедуру, обычно формальную, при желании можно использовать против неугодного доцента, профессора, научного сотрудника. И вот научный семинар института неожиданно не рекомендовал переизбирать Гумилева. Претензия была в следующем: исследования Л.Н. Гумилева далеки от «направления и тематики института».