Читаем Гусарские страсти эпохи застоя полностью

В центре спальни возвышался самый большой ворох тряпья, газет, окурков и черепков. В темном углу стояла железная армейская кровать с лежащим на ней человеком. Никите почудилось, что это лежит труп. Холодея сердцем, он легонько, носком сапога пнул накрытое рогожей тело, но в результате этого тычка был, достигнут поразительный эффект. Тело ожило и перед изумленным лейтенантом предстало отвратительное человеческое существо, густо заросшее бородой, исхудавшее до синевы, в трусах и грязной майке. От него разило ужасным перегаром и кислым, прелым запахом давно не смытого пота. Человеческое подобие. Какой-то гоблин.

- Ты кто такой? - чуть отпрянув, спросил лейтенант, отворачивая нос. Иванников? Ты Иванников? Майор?

- Пинчук, - ответило существо. - Бывший прапорщик Пинчук.

- Пень-чук? Прапорщик Пенчук? Чук- и -пень. Взять его хлопцы! На гауптвахту! Там разберемся, что это за Пень! - распорядился Никита.

- Не имеете право! Уволен с военной службы в прошлом годе! Не пойду на "губу". Я вольный казак!

- Вижу что вольный, обитаешь тут как крыса подвальная. Запаршивел до животного состояния, скоты живут в лучших условиях. Кем работаешь? Где?

- Никем и нигде? Я вольный человек, скиталец.

- Чего делаешь в закрытом гарнизоне, коли, уволен со службы? - удивился Никита.

- Тут я в безопасности, а за приделами полка милиция враз заметет. А в тюрьму я не хочу. Мне туточки хорошо.

- Семья твоя где? Горемыка? - хмыкнул Никита.

- Какая семья, любезный? Один я, один как перст. Сбежала жена и детей увезла три года тому назад. Мне в Россее делать нечего. Здесь мой дом. Двадцать пять лет отслужил, оттрубил в Педжене, тут и схоронят!

- Действительно, какая семья, о чем я спрашиваю. От тебя мочой как от общественного туалета несет. Вонючка! Хоть бы матрас подстелил поверх пружин.

Никита с неприязнью взглянул на алкоголика и на его пещерное лежбище. На стальной сетке валялась старая рваная шинель.

- Матрас был, но украл кто-то, неделю назад.

- Кто мог украсть у тебя матрас? - усмехнулся Никита. - Такой же, как ты, вонючий матрас и украли?

- Ты лейтенант думаешь, я тут один такой? Нас много шхерится по городку. Ехать мужикам некуда, не на что и не зачем. Живем мало помалу, да хлеб жуем.

- Живем? - поразился лейтенант. Это ты называешь жизнью?

- Послужи тут лет пятнадцать, посмотрим, каким станешь, могет тожа, опустишься,- буркнуло существо, легло обратно на кровать, и зарылось в тряпье.

Лейтенант махнул на него рукой, решив не связываться, не морочиться с доставкой никчемного бродяги на "губу".

Никита не торопясь, обошел более десятка злачных квартирок, в разной степени поганости и зараженности. Ему повстречалось еще несколько аналогичных человеческих отбросов, вышвырнутых армией за борт, но так и не оказавшихся в советском гражданском обществе. Иванников среди бродяг так и не нашелся. К концу обхода, от вони и смрада патрульных тошнило.

Ромашкин отпустил бойцов обедать, а сам отправился на доклад командиру.

- Товарищ подполковник! Иванникова не нашли! - доложил лейтенант с замиранием сердца, ожидая разноса.

- Ступай! Он сам явился. Плохо начинаешь службу лейтенант! Ты не растороплив, и не исполнителен! Плохо, очень плохо! Шагом марш отсюда....

Никита расстроился еще сильнее. В первый день службы нарваться на гнев командира и во второй опять получить нагоняй! Да и место пребывания оказалось ужасно! Это ж надо, куда я попал! Десятилетиями офицеры не могут вырваться из песков! А как спиваются тут служивые! Эх, прощай молодость и карьера. Что делать?!! Как выбраться отсюда? И зачем меня сюда судьбою занесло?

Жена уехала от Никиты в первую неделю. Анна поначалу пыталась терпеть тяготы и невзгоды военной службы, но потом видимо передумала. Супруга часами сидела, глядя в окошко, что-то раздумывала и в итоге надумала. Собрала вещи и объявила, что ей нужно ехать прерывать беременность, а там и сессия не за горами.

- Поэтому, потерпи без меня, постарайся некоторое время, послужить один в этой дыре. Разлука укрепляет любовь! Ты сам выбрал этот округ, а не я. Домой хочу, к маме!

Чмокнула в щеку, собрала все вещи в чемоданчик и отчалила на Родину.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941
100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии».В первой книге охватывается период жизни и деятельности Л.П. Берии с 1917 по 1941 год, во второй книге «От славы к проклятиям» — с 22 июня 1941 года по 26 июня 1953 года.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее