Гусарские восьмидесятые

У пивного ларька немаленькая очередь мятых мужиков. Но Лёха доходчиво объясняет, что мы — болельщики «Зенита», поэтому нам — без очереди. Первый несогласный тут же получает ногой в ухо — карате — весьма полезная вещь — и пиво уже у нас в руках. Впрочем, пива в кружке — процентов пятьдесят, остальное — чистая ленинградская водопроводная вода, но всё равно — хорошо.

Немного взбодрясь, двигаемся к метро.

Лёха, уже во всю глотку, орёт:

— Моя мать — Революция, мой отец — стакан портвейна….

Так вот ты какая, жизнь студенческая! Лично мне — нравится.

Бабушка встретила на удивление спокойно:

— Пей, внучок, пей молочко. Оно с похмелья — в самый раз будет.

Внучок и не спорил.

А с Лёхой на футбол довелось ходить недолго.

На втором курсе его быстренько женила на себе одна весьма шустрая, но правильная девица.

И стал наш Лёха-каратист примерным семьянином со всеми вытекающими последствиями.

Вот Вам превратности Судьбы — жил себе парнишка простой — анархист, хулиган, драчун, любитель портвейна, романтик законченный, а ныне?

Ныне Лёха — профессор, доктор технических наук, червь бумажный, даже на футбол больше не ходит.

Тьфу, да и только.

Вот что девчонки с нашим братом вытворяют.

Байка вторая

Введение в специальность: Бур Бурыч и ротмистр Кусков

На жизненном пути каждого человека встречаются люди, воспоминания о которых всегда приятны и ожидаемы. Всегда — когда бы эти воспоминания ни постучались в потаённую дверцу твоего сердца.

И вот она — первая лекция. Называется — «Введение в специальность».

Заранее — ведь Первая Лекция — собираемся возле означенной аудитории, ждём начала.

Ещё группа чётко разбита на две половинки: вот — местные, ленинградские, а вот — приезжие, «общажные».

Разная одежда: местные — уже в джинсах — в «настоящих», либо — в болгарских; общажные — либо в школьных брючатах, либо — в широченных, уже года два как вышедших из моды — клешах.

Разная речь: кто-то громко «окает», кто-то, также громко, демонстративно этого не стесняясь — «акает»; местные — в основном, молчат, изредка негромко и отрывисто переговариваясь о чём-то между собой.

Пройдёт всего лишь полгода, и всё усреднится, все станут братьями — с общими интересами, предпочтениями в одежде, сленгом.

А пока — ленинградцы сгруппировались по правую сторону от входа в аудитории, приезжие — по левую.

Я, если посмотреть так — местный, если эдак — приезжий. Но, поскольку тусуюсь с Лёхой-каратистом, прибиваюсь к ленинградским.

И, вдруг, ровно по центру разделяющего группировки коридора появляется неожиданная, по-книжному брутальная — фигура.

Среднего роста блондин с шикарным киношным пробором посередине модной причёски, обладатель тяжёлого, волевого, опять таки — киношного — подбородка.

Одет — в чёрную классическую тройку, белоснежную рубашку со стоячим воротом, кроме того — шикарный галстук яркой попугайской расцветки и — нестерпимо блестящие, чёрные, явно импортные — туфли. На лацкане пиджака — ромб, свидетельствующий об окончании какого-то спортивного техникума, рядом — громоздкий значок с надписью: «Мастер спорта СССР».

— А это что ещё за ферт такой? — достаточно громко, не таясь, спрашивает Лёха, никогда — с момента нашего знакомства — не уличённый в тактичности и трепетности.

Ферт, оглядевшись по сторонам, и, как будто услыхав Лёхин вопрос, тут же направился в нашу сторону.

Подойдя практически вплотную, и глядя только на Лёху — сугубо в глаза, заезжий щёголь пальцами на лацкане пиджака — противоположном тому, где красовались вышеописанные регалии — начинает показывать знаки, вынесенные из отечественных фильмов об алкашах — мол, давайте-ка, сообразим на троих.

Сюрреализм и импрессионизм в одном флаконе — ну никак не вяжется строгая черная классическая тройка с такими ухватками.

Но, Лёха у нас — кремень, и глазом не моргнув, он тут же, элегантно подхватив меня под локоть, начинает перемещаться в сторону мужского туалета.

Щёголь неотступно следует за нами.

В туалете, наш новый брутальный знакомый ловко извлекает из брючного кармана непочатую бутылку коньяка — пять звезд, за две секунды крепкими белоснежными зубами расправляется с пробкой, одним глотком опорожняет ровно треть, занюхивает рукавом, и, протягивая бутылку с оставшимся содержимым Лёхе, представляется:

— Кусков, Мастер Спорта СССР по конной выездке, дипломированный спортивный тренер, к Вашим услугам, господа!

Передавая друг другу бутылку, допиваем коньяк. На безымянном пальце нашего нежданного собутыльника — обручальное кольцо, совсем взрослый, в отличие от нас, значит.

Поскольку Лёха неожиданно закашлялся, беру нити разговора в свои руки, и спрашиваю ферта на прямую:

— Дяденька, а Вас то, как на эти галеры занесло? Чем, собственно, обязаны таким вниманием?

— Видите ли, мой юный друг, сорока на хвосте принесла — тут вроде заведение нормальное — Принципы и Традиции соблюдаются по полной. А это в наше время — не мало!

— Не, Кусков, ты это серьёзно? — Встревает откашлявшийся Лёха, — Про Принципы и Традиции? Ну, тогда ты — брат, и всё такое. Краба держи!