Гусеница на диете

– Но ведь не любимого же мужчину! Черт с ней, со сценой, хватит на обеих. Я предлагаю мировую. – Алла лукаво посмотрела на Варю.

Все-таки она была очень красива. Особенно черные блестящие волосы и выразительные глаза. Да, соперница была чрезвычайно привлекательна, этого у нее не отнять.

– Из твоих уст предложение это звучит как-то неискренне, – честно отметила Варвара, уже долгое время не меняя позы.

– Просто ты ко мне предвзято относишься, – парировала Алла. – Могу я воспользоваться твоим гримом? Я свой испортила. Перевернула вазу с цветами на столик.

– Да, конечно, бери что хочешь, мне не жалко, – кивнула хозяйка гримерки.

Перова уселась за перешедшее к Варваре по наследству зеркало, в котором отражались многие великие балерины в различных образах, и начала совершенно беззастенчиво пользоваться всем, что лежало, щедро накладывая на лицо крем-пудру, румяна, темные тени и помаду.

– Ну и как тебе я? – спросила она через некоторое время.

– На мой взгляд, чересчур.

– Значит, хорошо, – удовлетворенно хмыкнула Алла, продолжая усердно краситься.

– А правда, что ты согласилась танцевать голой? – вдруг спросила Варя, не понимая, как на такое можно было пойти. То есть опуститься до такого.

– Правда. А что, ты тоже претендуешь? Тебе есть что показать? – покосилась на нее Алла.

– Боже упаси! Данный жанр – полностью твой!

– Да, я люблю освобождаться от одежды, люблю свободу. Я не стесняюсь своего тела!

Варвара передернула плечами. Она поднялась и стала собираться, так как боль немного отпустила спину.

И тут дверь гримерки приоткрылась, заглянула администраторша.

– Извините, мне сказали, что Алла Александровна здесь… Ее вызывает к себе директор.

Было видно, что она удивилась, увидев вместе балерин-соперниц.

– Ну вот, так всегда… Мне некогда! – фыркнула Алла и растянула слишком красные губы в улыбке, причем глаза ее оставались абсолютно холодными, даже без тени приветливости, без намека на улыбку. – Ладно, зайду к своему котику, поинтересуюсь, что ему надо. Может, еще какую камасутру мне предложит? До свидания, Варвара. Не хворай!

– Всего хорошего, Алла. Постараюсь, твоими молитвами, – ответила Варя и вздохнула с явным облегчением, когда Перова удалилась.

Присутствие Перовой раздражало ее необъяснимо, как едкий запах духов. Аура Аллы просто подавляла, а сама она была ей очень неприятна. Мысль, что та может вернуться и на ее глазах продолжить ковыряться в чужой косметике, помогла собраться, несмотря на боль в спине, побыстрее, лишь бы покинуть гримерку.

Абрикосова вышла из театра и остановилась в раздумье. Шел дождичек, тяжелые тучи тяжело нависли над серым городом. С большой неохотой балерина подумала, что надо идти на остановку, а потом трястись в троллейбусе до дома. Да еще после того, как ее именно в троллейбусе обокрали. Перед глазами возникли абсолютно отрешенное лицо пойманного с поличным воришки и образ его крайне обеспокоенной матери.

«Интересно, соврала женщина или все же нет? Может, она просто пытается отмазать отпрыска от тюрьмы и приписать законченному негодяю и наркоману черты этакого Робин Гуда? Мол, сыночек спасал больную мать…» – размышляла Варвара под моросящим дождем, надвинув капюшон плаща.

И тут она заметила высокого незнакомца в темной одежде. Мужчина неловко переминался с ноги на ногу, явно тоже не испытывая особого удовольствия от сырой погоды.

– Э… я… – произнес он, осторожно приближаясь.

Варваре стало не по себе. На поклонника незнакомец не очень был похож, а вдруг это маньяк? Лица его почти не было видно в вечернем полумраке.

– Да? – постаралась выглядеть смелой Варя, но на всякий случай отступая на шаг.

– Вы же это, балерина?

– Да, я балерина, – выдохнула Абрикосова. Все-таки перед ней поклонник.

– Я вот по делу, – мялся мужчина.

– По какому?

– Ну, вы знаете… я от… – Незнакомец закашлялся.

И тут Варя сообразила: мужик привез взятку от матери воришки, который ее обокрал. «Дама же предупреждала, что попросит кого-то передать деньги. И уже выполнила обещание. Торопится… Конечно, я ведь сказала, что завтра пойду и заберу заявление, вот Яна Григорьевна и решила задобрить меня. Господи, как безумно болят спина и голова! Если бы Эмиль меня не толкнул, я бы не упала и у меня ничего бы не болело, так что вообще-то по большому счету вполне могу компенсировать себе причиненный вред. А чего мужик-то мнется как школьник? Ах, ну да, дело же щекотливое».

– Я… это… – опять заговорил, вернее, замямлил незнакомец.

– Ну не здесь же? – усмехнулась Варя, решив взять деньги, чтобы только от нее отстали.

– Нет, конечно! – вдруг засмеялся мужчина. Кстати, голос у него был приятный, низкий, с легкой хрипотцой. – Что же нам в подворотне таланты показывать? Я могу вас к себе отвезти…

– К себе? Я вас совсем не знаю, – нахмурилась Варя.

– Так это не страшно! Я вас тоже не знаю, но уже наслышан и заинтересован.

– Ну да, в определенных кругах я известна, но вас что-то в числе своих поклонников не припомню, – честно сказала балерина.