Гвардеец Бонапарта

– Лаура, я не понимаю, чего ты так сердишься. Что за ужасный демон вселился в тебя и заставляет поступать так, как твоя мать.

– Ты, жалкий волокита, как ты осмелился сравнивать меня с ней!

– Волокита? – Шартье протянул указательный палец к носу дочери. – Да как ты осмелилась назвать так своего папу? Да я тебя в клетку посажу!

– Мисс Лаура, миста Шартье, может вы все-таки идти чего-нибудь перекусить, – попробовала примирить спорщиков Ида.

– Молчи, женщина! – завопил совершенно вышедший из себя Этьен.

Лаура стремительно распахнула дверь и выскочила на улицу так, что только взметнулась ее ночная рубашка. Она бросилась на кухню и схватила нож. За ней поспешила Ида.

– Ой, нет, подождите минуточку, мисс Лаура, пока кого-нибудь не ранили.

– Я не собираюсь никого ранить, – сказала девушка, положив нож на разделочную доску. Она подошла к стоявшей у двери коробке и стала шарить в ее содержимом, перебирая яйца, сыр, фрукты, коробки с кофе. Слишком сбитая с толку и расстроенная, она совсем забыла о том, что это именно Доминик привез всю эту еду вчера вечером и сейчас поставила на плиту чайник и принялась крошить бананы в кастрюлю.

В дверном проеме появилась голова Этьена.

– Знаешь, дорогая, твой папочка думает, что огонь в печи надо помешивать.

– Ну, так пусть дорогой папочка это и сделает, – примирительным тоном произнесла Лаура, взяла нож и стала разбивать яйца для омлета, – если конечно мой папочка не хочет пить холодный кофе.

– Дайте-ка я этим займусь, – сказала Ида, открыла дверцу печки и принялась помешивать кочергой угли.

– Может быть ты позволишь Иде приготовить завтрак, котик мой, – предложил отец, – а мы пока посмотрели бы лошадку.

– Я уже сказала тебе, что я думаю об этой лошадке, – Лаура продолжала яростно сбивать яйца проволочной сбивалкой.

– Ну, пожалуйста.

Лаура нетерпеливо вздохнула.

– Ну ладно, показывай.

Даже подпрыгивая от удовольствия, Этьен подвел ее к привязанной перед домом белой молодой кобылице и торжественно произнес:

– Она твоя, ангел мой.

– Благодарю. Почему бы тебе, когда поедешь назад, не поставить лошадь обратно в конюшню?

Этьен с досады даже хлопнул свою шляпу на землю.

– Этак ты до бешенства меня доведешь. Из-за чего ты так упрямишься?

– Из-за пустячка в полмиллиона долларов.

– Но почему это тебя раздражает, если капитан Доминик всего лишь заплатил за то, что по ошибке увел мой барк.

Лаура изумленно воззрилась на отца.

– Так вот за что эти деньги! Выходит, ты знал про барк?

– Ну, капитан рассказал мне об этом прошлой ночью.

– А ты не собираешься его повесить?

– Повесить такого отличного моряка? О, нет! Если бы я только мог, я бы этому пройдохе отдал под команду весь свой купеческий флот.

– Но он брат Жана Лаффита.

Теперь настала очередь изумляться Этьену.

– Ты знала об этом и все же мне не сказала?

Лаура поняла, что кажется, действительно хватила через край. За голову пирата назначались большие суммы. Не захочет ли отец разбогатеть за счет Доминика?

Внезапно Этьен хлопнул себя по коленке и грубо расхохотался.

– Так ты выходит, пострадала от разбойничьего очарования?

– Нет! Я бы не хотела, чтобы ему причинили вред. Не забывай, что он спас «Попрыгунью».

– Да я то не забываю. – Шартье посмотрел на дочь. – Он чрезвычайно находчивый молодой человек, и он был бы тебе отличным мужем.

– У меня нет желания выходить замуж за пирата.

– Ишь ты, какое высокомерие.

– Женщина все-таки должна где-то провести границу.

– Да, да, только не проводи ее по шее Доминика. Он мог бы сделать тебе отличных сыновей. Мне нужен наследник.

– Если тебе так нужны сыновья, папа, пожалуйста, сделай их со своей любовницей.

– Увы, у нее не может быть детей.

– Прими мои соболезнования, а теперь прощай.

Развернувшись, Лаура направилась к кухне. Ида, словно не замечая ее, стояла у плиты и что-то мешала, нетерпеливо постукивая пяткой о землю.

– Ты что, не собираешься садиться?

Ида молча продолжала стоять на своем месте.

– Что ты на меня так смотришь?

– Пытаюсь понять, как девушка симпатичная и красивая как конфетка, может быть на самом деле кислой словно лимон.

– Не забывай, что ты повторяешь папочкины доводы.

– Я не забываю. Тебя могла бы убедить только плетка.

– Большое спасибо. Ну, так мы будем есть?

Ида взяла кастрюльку с омлетом и небрежно поставила ее перед Лаурой.

– На вот, ешь, а я пошла погулять.

– Ты что, не будешь есть?

Но Ида уже ушла. Лаура, облокотившись левой рукой на стол, подперла щеку ладонью и стала лениво ковырять вилкой омлет.

Почему все вокруг сердиты на нее? Даже отец, кажется, всерьез надеется, что она простит Доминика Юкса после того, что тот натворил. Она вспомнила объятия Доминика, его горячее признание. Нет, той ночью он любил ее не только телом. Разве не пытался он помочь ей понять ее мать; разве не хотел он помочь ей самой? Лаура подошла к плите, чтобы налить кружку кофе. Чтобы подумали люди, если бы она появилась в Новом Орлеане с Домиником. Над ней так часто смеялись из-за матери.