Гвардейский крейсер «Красный Кавказ» (1926-1945)

- Помогите, моряки, сухопутчикам. Мы знаем, что крейсер ваш чуть дышит, и тем не менее доверяем вам. Я извинился и спросил генерала, достаточно ли отчетливо понимает он, какие могут быть последствия, если израненный крейсер встретится по пути со штормом.

- Вполне понимаю, - ответил генерал. - Ты не смотри, что мы в серых шинелях, — кивнул он в сторону находившихся здесь же нескольких полковников. - Мы всякое и видели и многое знаем. У меня почему-то мелькнула мысль, что, видимо они сражались в Испании и морем ходили не раз.

- Крейсер, - ответил я, пойдет в Феодосию, если будет хотя бы малейшая возможность!

- Спасибо! - пожал мне руку генерал. Другого ответа и не ждал от черноморцев.

А по сходне уже поднимались первые подразделения зенитчиков. Подвешенные на стрелах, раскачивались пушки, опускаясь на палубу.

Старпом Агарков доложил:

- Зенитный дивизион размещается настолько удачно, что можно принять на борт еще одну армейскую часть.

- Что ж, рисковать так рисковать, - поддержал его я...

В назначенное время погрузка техники и приемка людей завершились. В кубриках находились 1200 красноармейцев, на палубе стояли двенадцать 85-миллиметровых зенитных пушек и 1700 ящиков снарядов к ним, 10 грузовых автомашин и два трактора-тягача.

К вечеру на крейсере закончились последние приготовления к отходу. Старпом доложил:

- Швартовы выбраны!

Казалось, все складывалось как нельзя лучше. Но... на стенке появился вдруг один из штабных работников.

- Командир, подожди, не снимайся!

- В чем дело?

- Приказано задержаться на сорок минут и принять на борт штаб сорок четвертой армии...

Опять поданы швартовы. Я присел покурить. На часы старался не глядеть. Бежало драгоценное время. Штаб прибыл с редкой точностью. Но за эти 40 минут на бухту снова опустился туман. Густая, пахнущая сыростью пелена накрыла корабль. Пришлось идти "на стопе" (идти на "стопе", значит останавливать машины после нескольких оборотов винта и пользоваться для продвижения корабля силой инерции.

Не шли, а ползли к воротам гавани. Вдруг с полубака доложили впередсмотрящие:

- Прямо по курсу транспорт!

И сейчас же это подтвердили сигнальщики, также разглядевшие в тумане большой пароход, стоявший к нам бортом. То был "Калинин". Как он тут очутился у самого выхода из гавани, я не знал.

- Полный назад!

Команда пошла по цепочке краснофлотцев. А транспорт все ближе. Неужели не успеем? Но вот крейсер едва ощутимо задрожал и остановился. Я доложил по радио командиру Новороссийской базы о случившемся и получил приказание ждать. Снова - напрасная трата времени! Прошел час, другой, третий... Стало ясно, что теперь темнота не прикроет нас на обратном пути, шансы на благополучный исход снижались. В 24 часа пришла радиограмма: "Идите на выполнение задачи".

Едва миновав кромку минного заграждения и выбравшись из полосы тумана, мы развили скорость в 24 узла и почти не снижали ее до самой Феодосии. Но упущенное время наверстать уже не смогли. Синоптики на этот раз тоже, к сожалению, не ошиблись. В районе Феодосии действительно свирепствовал шторм.Восьмибалльный встречный ветер срывал пену с гребней волн. Видимость резко ухудшилась. Вода заливала надстройки и грузы на палубе.

Погрузка на корабль артиллерии десанта

Семнадцать градусов ниже нуля! Такой погоды в районе Феодосии не помнил никто из корабельных ветеранов. Я предупредил командира зенитного дивизиона, чтобы его бойцы следили за техникой и не разморозили автомашины и тягачи.

В Феодосийском заливе нас поджидала еще одна неприятность - туман. Только этого не хватало! Пришлось сбавлять обороты машин, теряя минуты, с трудом выигранные на переходе. На мостике появился (в который уже раз за эту ночь!) наш штурман капитан-лейтенант Елисеенко.

- Сейчас откроется огонь Феодосийского маяка, - доложил он. Огонь должны были включить специально для "Красного Кавказа" в момент его подхода к порту. Но время, назначенное штурманом, вышло, а маяк не открывался. Уж не ошибся ли Елисеенко? Точно ли определил наше место в море?

У Леонида Соболева есть замечательно верные слова: "Ужасна судьба корабля, потерявшего свое место в море! Еще ужаснее состояние его капитана..." Это как раз то, что испытывал сейчас я. Если мы потеряли место, то при такой плохой видимости, даже незначительно отклонившись от курса при 18 узлах хода, мы можем выскочить на берег. Времени для раздумий не оставалось. Если через минуту не откроется огонь, надо поворачивать обратно в море, уходить подальше, чтобы провести день вне зоны действия пикировщиков...

Я начал считать про себя: "Ноль один, ноль два... ноль тридцать... ноль сорок..." Каждый поворот винтов неумолимо приближает нас к берегу, к камням. Еще двадцать секунд и я скомандую: "Лево на борт!" И случилось именно так, как бывает во многих морских рассказах: в тот момент, когда я уже готовился повернуть на обратный курс, раздался радостный доклад штурмана:

- Огонь прямо по носу!