Гвардии Зенитчик. Огневая позиция «попаданца»

— Есть, товарищ капитан.

Поворот кругом с поднятой к виску ладонью я постарался сделать как можно четче — надо же произвести на новое начальство хорошее впечатление. На вопрос где найти старшину, дежурный указал в конец казармы.

— Там, в каптерке, — и, понизив голос так, чтобы не слышал дневальный, добавил, — ты поосторожнее с ним.

Я промолчал, ожидая продолжения, но его не последовало. Ладно, примем к сведению.

— Шинелька у тебя хорошая, а водку пьешь?

Старшина Остапчук мне сразу не понравился. Мой ровесник, может, чуть моложе, не богатырь, брюшко солидное. На свою должность явно попал с гражданки, не чувствуется в нем сверхсрочник. Мне почему-то сразу захотелось назвать его завмагом, а он еще и знакомство с новым подчиненным начал с такого вопроса.

— Нет, товарищ старшина.

Старшина развалившись сидел на стуле. На стуле! А комбату самодельный табурет подсунул. И как только этого кадра Гаврилов терпит? Но порядок в казарме он поддерживать умеет, да и в каптерке все на своих местах, все по линеечке.

— Тю-ю-ю, — разочаровано протянул Остапчук. — Как же ты у нас служить будешь?

— Так по тыловой норме водка только по праздникам.

Старшина сочувственно посмотрел на меня как на полного идиота.

— Ладно, давай тебе обмундирование подберем. Пятьдесят шестой?

— Пятьдесят шестой, — подтвердил я.

— И где я его тебе найду?

Нашел. Нагрузив меня новой гимнастеркой, шароварами, шапкой, рукавицами, новыми зимними портянками и массой других очень нужных красноармейцу вещей, он подвел меня к нарам у прохода.

— Вот твое место. В тринадцать ноль-ноль — построение. Шоб был как штык, форма — с иголочки.

— Есть!

— Не есть, а за винтовкой пошли.

На складе мне вручили длинную, тяжелую трехлинейку с четырехгранным штыком уже без заводской смазки.

— Пристреляна?

— А как же.

Оружейник и мысли не допускал, что может быть по-другому, хотя за пристрелку личного оружия он по должности не отвечает. И он, и я расписались, где надо. Не миновала и меня эта чаша, придется поучить «стебель, гребень, рукоятка». Заметив мою гримасу, Остапчук поинтересовался.

— Что не так?

— У меня до этого СВТ была.

— Интеллехенция, — одним словом старшина высказал все свое презрение к чуждому классу, — ничего, научишься.

Да научусь, конечно, не сложнее АКМа будет. Трехлинейку я и раньше в руках держал, но только держал, стрелять не приходилось. Пристроив винтовку в пирамиду на указанное старшиной место, я занялся обмундированием. Закончил как раз к обеду, старье сдал старшине на ветошь и второй срок.

Стуча сапогами и гремя оружием, розовощекая от легкого мороза и попадания в теплое помещение, в казарму ворвалась вернувшаяся с занятий батарея.

— Оружие в пирамиды! Построение через десять минут!

Надрывался кто-то из взводных лейтенантов. Десять минут на оправку всей батарее, строго у них тут! Ловя на себе частью удивленные, частью настороженные взгляды, я тоже начал надевать шинель. Мои будущие подчиненные тоже где-то здесь, они догадываются, что нового сержанта прислали на место их прежнего командира. Нам еще предстоит знакомство и притирка друг к другу, а пока они смотрят, изучают и пытаются догадаться, чего им от меня ждать. Я тоже присматриваюсь к людям. На здешнем пайке живот не нарастишь, но и доходяг тоже не видно, хотя запавшие глаза, обострившиеся носы и выпирающие скулы почти у всех. А вот просто пышущий здоровьем розовощекий сержантик. Интересно, на каких харчах он такую ряшку наел?

— Станови-ись!

Грохот сапог по доскам пола, суета. В конце строя я нахожу семерку красноармейцев с «чистыми» петлицами.

— Подвинься.

Мосластый парень сдвигает своего соседа вправо, тот своего и так далее. Я встаю на освободившееся место.

— Р-равняйсь! Смирно!

О, сам комбат пожаловал.

— Товарищ капитан…

Приняв доклад, Гаврилов вызвал меня из строя и представил батарее. Так расписал, что орден можно давать не глядя. Они меня теперь знают, а я их еще нет. Очень неуютно стоять под расстрелом семи десятков пар глаз. Хорошо хоть, правый фланг строя с моего места видно неважно. Наконец, представление заканчивается.

— Встать в строй!

— Есть встать в строй!

— Батарея, напра-во! На выход бего-ом марш!

Вместе со всеми я стучу сапогами по каменным ступеням, ведущим на выход из казармы. Теперь все по распорядку, все бегом. А что ты хотел? Ты теперь в армии, папаша!

— Коротким — коли!

Штыком, раз! Штыком, два! Прикладом, н-на! Надо пробежать полсотни метров, ткнуть штыком два чучела и треснуть прикладом по третьему. При этом нужно что-нибудь орать. И не просто орать, а с выражением, со злостью. Еще два десятка метров с криком «Ура!», и финиш. Просто? В общем, да. Но за каждым твоим движением бдительно следят — чуть что не так и…

— Выпад резче, локоть выше! На исходную!