Гвардии Зенитчик. Огневая позиция «попаданца»

Орудие заходится непрерывной очередью, затыкаясь только на время подачи следующей обоймы. Стрелять приходится на очень невыгодном курсовом угле, и дальность приличная — самолет находится в зоне действенного огня всего несколько секунд, а потом приходится переносить огонь на следующий. Я пытаюсь корректировать огонь по трассе, но в грохоте выстрелов и взрывов падающих бомб наводчики моих команд почти не слышат. Очередная трасса проходит перед летящей вниз «штукой».

— Выше! Выше бери!

Но «юнкерс» словно заколдованный проходит между трассами и, сбросив бомбу, начинает выравниваться. Больше всего достается противотанкистам. Хоть у них и 52-К, но в противотанковом варианте, да и вести огонь по воздушным целям они, похоже, не умеют. Во всяком случае, даже не пытаются. Танкам крупнокалиберные фугаски не очень страшны, разве что прямое попадание, а на нас фрицы внимания не обращают. Сейчас у них другие цели, поэтому потерь у нас пока нет. Низкая облачность прижимает самолеты к земле, подняться на привычные два-два с половиной километра и круто спикировать вниз они не могут, поэтому вынуждены бомбить с пологого пикирования, что несколько снижает точность.

Снаряды в обоймах первых выстрелов уже подходят к концу, да и ствол перегретый надо бы сменить, но справа заходит очередная тройка.

— Дальность двадцать!

Казакин меняет установку прицела, ствол поворачивается в направлении новой цели и приопускается вниз.

— Огонь!

Г-г-гах! Гильзоотвод выплевывает очередную пятерку гильз. Орудие на пару секунд замолкает и оживает только тогда, когда заряжающий вставляет в магазин новую обойму. Г-г-гах! Опять пауза. Г-г-гах! Последний «лаптежник» издевательски вильнув хвостом выходит из пике и набирает высоту.

— Отбой.

Лежащий вокруг дороги народ еще только начал поднимать головы, осознавая, что в этот раз все уже закончилось, пора вставать на ноги, помогать раненым, собирать убитых и убирать с дороги разбитую технику. В этот момент из облаков вываливается еще одна шестерка самолетов. Я уже открыл рот, но вовремя остановился, опознав своих.

— Спохватились, соколы, — ворчит Корбовкин. — Где только раньше были?

Я молчу. Прежние графики движения сорваны, система обнаружения, даже в качестве постов ВНОС, отсутствует, а реакция на вызов авиационного представителя требует времени. Яки рванулись на перехват «лаптежников», сходу завалили одного, остальные поспешили укрыться в облачности. Дымный хвост коснулся земли за пределами прямой видимости.

— Ложкин, Бикбаев, Тимофев тащите запасной ствол.

Пока они ходят за стволом, мы с Коробовкиным открываем люки люльки, потом он снимает лапки экстрактора, а я, отвинтив две гайки, снимаю стопор ствола. После этого, поворачиваю ствол на девяносто градусов, и заряжающий с подносчиком вынимают еще горячий ствол из горловины люльки. Затем ставим на место сменный ствол и переводим пушку в походное положение.

Минут через сорок техника опять стягивается к дороге, и колонна начинает движение. Наша батарея только успела проехать, а точнее перемесить грязь на протяжении полукилометра, как опять.

— Воздух!!!

Звено «фоккеров» заходило на нашу колонну в пологом пикировании. Подскочив, я забарабанил кулаком по кабине.

— Сворачивай!

Пока съезжали с дороги, пока разворачивались… Первая пара обстреляла колонну и ушла безнаказанно, пара ДШК из зенпульроты, шедшие где-то впереди ничего не смогли сделать. Десантники попрятались за танками, которым двадцатимиллиметровые пушки «фоккеров» не страшны. Вторая пара чуть отстала, вот ее ведущий и получил по полной программе. Первый снаряд буквально отшибает консоль крыла и тут же еще один попадает в центроплан. Самолет моментально вспыхивает — от тридцатисемимиллиметрового осколочно-фугасного никакая авиационная броня не спасет, никакое протектирование баков не поможет.

— Го-ори-и-ит!!!

Я почему-то уверен, что второй снаряд, попавший во фрица — наш. Оранжево-черный огненный болид с грохотом врезается в землю и тут же исчезает во вспышке взрыва. Второй «фоккер», видимо, потрясенный внезапной гибелью ведущего, дает короткую очередь по колонне и, проскочив над дорогой, быстро набирает высоту. Вслед ему трещит несколько очередей, но это уже на пределе дальности. Этот «сто девяностый» чертовски быстр, куда там «лаптежнику». Взводный уже готов дать команду «Отбой», но тут немец вместо того, чтобы свалить вместе с первой парой, разворачивается и идет на второй заход.

— Осколочным! Скорость сто пятьдесят! Семь! Непрерывным. Огонь!