Гвардия Хаоса

– И каково это – расти в приюте? – спросила Виктория спустя минуту, заметив наконец, что начала конкретно перегибать палку. Они уже шли по длинному коридору, с одной стороны которого в стене были высокие окна с витражами, а с другой – портреты в полный рост и панорамные полотна.

Внутри особняк оказался еще больше, чем могло представиться при взгляде снаружи.

– Плохо, – честно ответила Юрика.

– Я узнал о тебе, когда мне исполнилось двенадцать, – поспешил оправдаться Ранмаро. – Но тетя запретила увидеться с тобой. Сказала, что будут проблемы с Ичиро.

– Проблемы?

– Такие же, как восемнадцать лет назад, когда он пытался вернуть меня на Судо. Тогда четверть Фламби сгорела в огне. Только Белгорро смог остановить его.

– Ну, это многое объясняет, – ответила Юрика. Вспомнила мертвые лица своих товарищей и больше не проронила ни слова.

– Мы пришли, – Ранмаро остановился возле двери в конце коридора. – Думаю, тебе стоит увидеть именно картины, которые находятся в этой комнате.

Тяжелые деревянные створки раскрылись, и девушка увидела огромный светлый зал с отполированным мраморным полом и высоким белым потолком, под которым висели массивные хрустальные люстры. Картин здесь было совсем немного, но две из них, висевшие на противоположных стенах, сразу приковывали к себе внимание.

– Дядя? – Юрика с порога узнала Дженази на картине слева, на которой в полный рост было изображено восемь людей в черных плащах. – А кто это рядом с ним? – она указала на стройную девушку с длинными белоснежными волосами и фиолетовыми глазами, очень похожую на него, нее и Викторию. Хотя ответ ей уже не требовался. – А это... да ладно, Ранфарг Белгорро?

– Картина называется «Гвардия Хаоса», – пояснила дочь Валерии. – Женщина рядом с Дженази – Ришари. А эти двое, – она указала на высокого мужчину-яо и еще более высокую женщину, волосы которой напоминали цветом и формой ветви плакучей ивы, – Кенсэй и Глория. Твои дедушка и бабушка.

Глория ярко выделялась на фоне остальных специфическим оттенком кожи оливкового цвета, и огромными черными глазами миндалевидной формы – без белков и радужной оболочки.

– Они родители твоего отца, – пояснила Виктория, когда по выражению лица Юрики стало ясно, что она ничего, абсолютно ничего не понимает.

– Это шутка? Ха-ха, смешно. С другой стороны, теперь я знаю, благодаря кому обладаю интернациональной внешностью. Вы хоть представляете, как сильно я хочу разрез глаз как у всех?

– У тебя красивые глаза, – поспешил разубедить ее Ранмаро.

Но Юрике было не до него. Она переваривала информацию. Которая многое меняла в ее отношении к «желтой прессе».

– Эй, а ничего, что мне от бабушки ничего не досталось? Ладно кожа и глаза – где мои метр девяносто? И кто эти трое? – она указала на стоящую чуть особняком троицу, в которую входили еще один мужчина-яо; невероятно худой и очень бледный парень-гемини с длинными, можно даже сказать, женскими волосами – длинными, цвета вороньего крыла; и странный тип в белой театральной маске.

– Сигурд, Раббен Тоттенгрибер и Августо.

Юрика сразу вспомнила семисотлетнего старика, о котором в поезде упоминал Дженази. На картине ему было в районе сорока.

– Ты могла слышать, что Гвардия Хаоса и Десять Великих Домов уничтожили друг друга, положив конец эре страха. Но это не так, – продолжила Виктория. – Дом Лэйт – один из Десяти Великих Домов. Правда, я, мама и Ранмаро – все, что от него осталось. Мы – одни из немногих уцелевших высокорожденных фелкамелов.

– Фелкамелы? – Юрика вспомнила, что уже слышала это слово от дяди.

– Свободные граждане Небесных Городов из Великих, Вассальных и Малых Домов. Фелкамелов Великих Домов осталось очень мало.

– Сочувствую, – Юрика продолжала рассматривать картину, но теперь, правда, уже все внимание уделяя изображению матери. На удивление хрупкая, утонченная, она казалась лишней среди всех этих мрачных лиц с жестокими глазами. Валерия, когда писала картину, определенно старалась вложить в свою работу как можно больше печали и гнева, и почему Ришари получилась настолько выделяющейся на фоне остальных, было непонятно. Так скрупулезно передать нежность, с которой она касалась плеча Дженази, ее выразительный взгляд... Но когда Юрика рассмотрела, какое безумие в них скрывалось, то невольно отшатнулась.

«Какая... какая ненависть! Валерия ненавидит ее всем сердцем!»

– Что не так? – спросил у сестры Ранмаро.

– Ничего. Просто твоя тетя... очень хорошо рисует. А кто они? – Юрика указала на картину, которая находилась напротив. То, что на ней Валерия изобразила саму себя, девушка заметила не сразу.

– Их называли «Стражами Неба».

Юрика подошла к картине поближе. Пять человек, трое парней и две девушки. Глядя на молодого человека, изображенного рядом с Валерией, она вспомнила, что отец Ранмаро, Кристиан, был ее братом-близнецом.

«Действительно, они поразительно похожи».