Гвианские робинзоны

Робен снова и снова твердил себе, что он чересчур недоверчив. А что, если это индеец? Жалкий, спившийся краснокожий, для которого спиртное — предел мечтаний… Пьянство убило в нем совесть и вообще все человеческое. Он, пожалуй, мог бы и лодку украсть, и в озлоблении сжечь хижину… Цель его вполне проста и план по-своему хитер: лишить изгнанника возможности передвигаться, «запереть» в долине, а потом извести голодом. От голода даже сильный «белый тигр» ослабеет, а если хижина старого негра, эта защищенная змеями крепость, обратится в пепелище, тогда наш славный Атука приведет сюда охранников, «белый тигр» станет их легкой добычей, а на индейца прольется желанный дождь из тафии, по которой томится его пересохшая глотка…

Это предположение казалось, по зрелом размышлении, наиболее вероятным.

Значит, действовать надо немедля. Сетовать бесполезно, это лишает воли к борьбе, а Робен должен бороться и выиграть схватку с бедой.

— Казимир… — негромко окликнул он прокаженного.

Голос товарища вывел беднягу из оцепенения. Он вдруг застонал — тонко и жалобно, как больной ребенок.

— О!.. О!.. Плохо мне… Плохо… О, добрый Боже! Умираю…

— Мужайся, дружище! Нам послано тяжелое испытание. Надо его преодолеть.

— Я не могу… Не могу больше, мой дорогой белый друг. Казимир умрет там, где был его дом.

— Казимир, я починю наши инструменты. Ведь у них только рукоятки сгорели, а я приделаю новые. Я построю тебе новую хижину. Обещаю. У тебя будет крыша над головой, даю слово. Буду сам тебя кормить… Успокойся, мой бедный старый ребенок…

— Я не могу… Нет, я не могу… — повторял со слезами чернокожий. — Я уже мертвый… О мама, о моя добрая мать…

— Не плачь, Казимир, — ласково продолжал уговаривать парижанин. — Я понимаю твое горе… Но мы не должны оставаться здесь. Это опасно.

— Куда же вы хотите уйти? Несчастный прокаженный не может идти, куда уж мне.

— Я понесу тебя, если потребуется. Соберись с духом… Нам необходимо уйти.

— Хорошо, я пойду… — покорно согласился старик.

— Бедный ты мой, добрый ты мой человек… Наверное, жестоко заставлять тебя, но как быть иначе? На сегодняшнюю ночь я сооружу шалаш, а завтра с утра постараемся скрыться в лесу, не слишком далеко от твоего участка. Как-нибудь перебьемся… У нас есть ямс, батат, бананы, немного маниоки… Я раздобуду еды.

— Да, хорошо, — последовал безучастный ответ. — Вы очень добры… Белый друг великодушный, как добрый Бог…

— Ну, в добрый час! Идем же, старина… Я буду работать за двоих, сил и умения мне хватит. Ничего, справимся! Не все потеряно.

— В самом деле, не все потеряно, — повторил его слова чей-то голос. — И надо признать, что есть еще отчаянные парни на земле!

Робен резко обернулся — перед ним стоял Гонде.

— С вами стряслась беда, и немалая, — продолжал каторжник. — Лодка пропала. Я это обнаружил, когда огибал бухту. Ваш участок разорен, хижина сгорела. И это тем более скверно, что путь для вас сейчас открыт.

— Значит, вы добились цели?

— Как нельзя успешнее! Мне удалось отыскать целый лес красного дерева.

— Вот незадача, что у нас так не вовремя все это стряслось!

— Не волнуйтесь, там работы не менее чем на три месяца, а за это время вы уже будете далеко.

— Если бы так…

— Уверен, что так и будет. Больше того, я думаю, что из ваших бед вы извлечете пользу для себя.

— Что вы хотите этим сказать?

— Что сезон дождей длится от шести недель до двух месяцев, а после него наступает, хоть и ненадолго, время хорошей погоды, когда боши и бони спускаются в долину. Вы наймете гребцов с лодками, и вместо пропавшей пироги у вас будет сколько угодно других!

— Вряд ли можно доверять этим людям. Вот вам живой пример: индеец Атука, мой недолгий гость, готов заложить меня за бутылку водки!

— Бони и боши — негры. Они не предатели и не пьяницы. Уверяю вас, что в их лодках вы будете в полной безопасности. Это люди смелые, преданные и никогда не выдадут тех, кому оказали гостеприимство.

— Правда-правда, — подтвердил Казимир. — Он хорошо говорит.

— Значит, по вашему мнению, надо остаться здесь еще на несколько недель?

— Не здесь, то есть не на этом самом месте, а подальше. Вам надо поставить хижину в лесной чаще и при этом не оставить за собой никаких следов… Особенно — зарубок. Индейцы хитры, как обезьяны. Но я даю слово, что они вас не найдут…

— А во сколько нам обойдется негритянская лодка?

— У вас еще есть в земле и на деревьях достаточно плодов, чтобы прокормить двадцать человек в течение месяца. После сезона дождей у негров Марони кончаются все запасы, они тощают с голодухи, просто кожа да кости. За продовольствие они сделают для вас все, что захотите.

— Это подходяще, тем более что я не вижу иного выхода из положения.

— Если я могу быть чем-то полезен, располагайте мной. Вы же знаете, что я предан вам всей душой.

— Да, теперь я это знаю, Гонде, я верю вам.