Гвоздь в пятке

И вновь заерзал в кресле, словно мне сыпанули в штаны горсть горячих углей. Слова соболезнования не шли на ум, хоть ты тресни… «Мне очень жаль»? Так я уже это говорил. Ну что еще придумаешь в такой ситуации? Сказать – мол, ваша бабуля пожила всласть? Всласть-то оно всласть, но как быть с печальным концом? В общем, пока я лихорадочно перебирал возможные варианты утешения и отбрасывал их один за другим, Корделия успела успокоиться.

– К тому же в последнее время возраст стал все сильнее сказываться на бабуле.

– О? – На сей раз я легко справился с ответной репликой. Без малейшей запинки. Бурные аплодисменты.

Корделия вспыхнула.

– Ну, не то чтобы очень сильно… Просто бабуля могла надеть юбку задом наперед… Или, например, начнет чем-нибудь заниматься – и тут же забывает, что, собственно, хотела сделать. Мелочи, конечно, но все-таки…

Судя по всему, с мозгами у бабули Терли было не все в порядке. С другой стороны, если подумать, не слишком-то она и отличалась от остальных. Да вот взять, к примеру, вашего покорного слугу. Я и сам пару раз надевал свитер шиворот-навыворот. Если это первый шаг по дороге к желтому дому, то мне туда билет обеспечен.

Корделии я об этом, разумеется, докладывать не стал. Хватит с нее моих веснушек. Узнай клиентка еще и о проблемах со свитерами – боюсь, вылетела бы из офиса с визгом. И поминай как звали.

– О боже!

Здорово. Я делал успехи буквально на глазах. Если эдак и дальше пойдет, то в скором времени могу рассчитывать на приз в конкурсе ораторов.

– Да-а, – со вздохом покачала головой Корделия, – бедная бабуля. Вообще-то она держалась, но иногда за ней нужно было приглядывать.

– Гм. – Надеюсь, это глубокомысленное замечание прозвучало достаточно сочувственно. – Так вы говорите, в тот вечер… – Пора было переходить к делу. Надетые задом наперед юбки – это, в конце концов, не причина для убийства, верно ведь?

– Ах да… – Корделия снова умолкла и горестно захлопала ресницами.

Убедившись, что мой словарный запас слишком беден для выражения соболезнования, я избрал выжидательную тактику. Проще говоря – промолчал.

Если убрать приличное количество вздохов, всхлипов и пауз, то рассказ Корделии звучал примерно так:

Той ночью, когда убили бедную бабулю, дедушка Терли играл в карты в доме Юнис с ее мужем и со своим приятелем, неким Делбертом Симсом. Ни мужчины, ни сама Юнис ничего подозрительного не видели и не слышали. Игроки засиделись далеко за полночь. Приблизительно в половине второго Делберт Симс отправился домой. Следом ушел дедуля.

Только в отличие от Симса старикан через несколько минут прискакал обратно – без рубашки, в тапочках на босу ногу и белый как мел. Он рыдал в голос и все повторял, что бабулю убили. Выяснилось, что дедуля забрел на кухню выпить перед сном стакан молока и обнаружил бабулю на полу бездыханной, рядом с котом и попугаем, также почившими вечным сном.

– Больше… – простонала Корделия, – больше мне ничего не известно. Шериф сказал, что всех их убили одним и тем же… одним и тем же…

– Тупым предметом? – осторожно подсказал я.

Именно так было упомянуто в полицейском отчете, опубликованном в газетах. «Орудием убийства пожилой женщины, кота и попугая предположительно является тяжелый тупой предмет». Что это за «тупой предмет», полиция до сих пор не выяснила. Орудия убийства на месте преступления не оказалось.

Корделия кивнула, не сводя с меня широко распахнутых голубых глаз.

– О, мистер Блевинс, вы должны найти этого злодея!

Разумеется, я напустил на себя достойный профессионала вид, но в душе меня грызли сомнения. Что мне, собственно, делать там, где потерпела крах полиция?

Тем не менее, я изобразил уверенную улыбку и пообещал начать расследование немедленно. С визита к сестре и зятю Корделии.

После чего, прокашлявшись, заявил:

– Однако мои услуги стоят недешево. Я беру тридцать долларов в час. Или двести в день.

Отмечу сразу: по сравнению с аппетитами других детективных агентств мои ставки просто смехотворны. В свое время я даже подумывал – а не сменить ли вывеску на нечто более подходящее для Пиджин-Форка? Скажем, «Хаскелл Блевинс. Расследования задаром». Видите ли, народ в наших краях убежден, будто я задираю цену выше головы. Или выше крыши. Попробуйте только заикнуться о тридцати долларах в час – и вас разорвут на части. В лучшем случае засмеют.

В этом крылась вторая причина моих раздумий насчет смены профессии. Водопроводчики в Пиджин-Форке, уверяю вас, берут в час куда больше меня. И никто, между прочим, не смеется. Водопроводное дело здесь в чести.

Как ни странно, в ответ на мое наглое заявление Корделия и бровью не повела.

– Мистер Блевинс, – сказала она, – по страховому полису бабули мне достались десять тысяч долларов. Я и не знала, что являюсь ее наследницей. Если понадобится, я истрачу все до последнего цента, лишь бы найти злодея.

Кто бы не поддержал такое решение? Какая прелесть эта Корделия!

– Друзья зовут меня Хаскеллом.

– Очень приятно, Хаскелл, – улыбнулась Корделия.