Hassliebe. Афериsт (СИ)

— Я должна поговорить с ним, — поджала губы Эмма. — Может, он расскажет что-то, за что я смогу зацепиться, чтобы доказать его невиновность.

— А если не сможешь? — тихо спросил он, когда она направилась в сторону участка. Женщина замерла на пару секунду, сглотнув, и, ничего не ответив, вошла в здание.

— Ты быстро, — скучающим голосом протянул Киллиан, даже не подняв головы с жесткой лежанки, упираясь ногами в стену и бросая в нее резиновый мячик. — Я думал, ты до завтра дотянешь, Свон.

— Оставь меня с ним наедине, — попросила Эмма у охранника, и тот, помедлив, кивнул и сошел с поста, закрыв за собой дверь. Девушка подошла к решетке, скрестив руки на груди.

Несколько минут они молчали, ожидая, что кто-то заговорит и разобьет эту тишину, и в какой-то момент Джонс усмехнулся, прикрыв глаза и зажав мяч в руке.

— Что, пришла сказать, сколько мне светит? Не переживай, я уже прочитал тот раздел в Кодексе и знаю, сколько мне дадут. Если еще дружелюбные товарищи вмешаются и добавят мне побои служащего полиции, то будет еще больше.

— Ты тоже служащий полиции, Джонс, — закатила она глаза.

— Я бы им не стал, даже если очень хотел. Я не такой.

— Ты раскрыл уже два дела. Забыл?

— Можно вопрос? — резко сев, он внимательно посмотрел на нее. — Зачем ты пришла сюда? Развлечь меня? Спасибо, не надо. Мне не скучно.

— Я не верю, что ты убил Руби. И Дэвид тоже.

— Неожиданно. С чего такое доверие?

— Ты не такой человек…

— Ты меня не знаешь, Свон, — фыркнул Киллиан, почесав подбородок.

— То есть ты хочешь сказать, что ты ее убил? Столкнул беременную девушку с многоэтажки? — осведомилась девушка, поджав губы. Брюнет пару секунд смотрел на нее, а потом, легко спустив ноги на пол, очень медленно, как животное, подошел к решетке и замер вплотную к девушке, позволяя разделять их только холодным прутьям камеры.

— А если и так? — прохрипел он, облизав губы. — Если это сделал я. То что ты скажешь, Свон? — она не ответила, сглотнув. Он придвинулся еще ближе, опаляя ее лицо своим дыханием, вцепившись руками в решетку. — Что ты сделаешь? Как среагируешь? Как поступишь?

Эмма покачала головой и, глубоко вздохнув, отступила.

— Это бессмысленно. Я не должна была приходить, — она развернулась и уже подошла к двери, когда ее остановил сиплый голос брюнета.

— Я не любил ее, — жестко бросил он, скрестив руки за пределами решетки, прижавшись лицом к прутьям, — ни секунды. Она была… пресной. Мы познакомились на какой-то вечеринке, а через неделю я уже ночевал у нее почти ежедневно. Она влюбилась и походила на фанатичку, а мне становилось все скучнее и скучнее. Она знала, что я ей изменяю, даже с ее подругами, но все равно цеплялась за меня, искренне веря, что я изменюсь, если пойму, что она меня любит. Глупая, — он фыркнул. — А где-то полгода назад отец начал мне мыть мозги, что я должен осесть, остепениться, что пора жениться. И он все ел, ел меня, и в какой-то момент я сделал ей предложение прямо в баре, без кольца и всего, о чем мечтают такие, как она. Она и согласилась, свято веря в то, что я ее полюбил. Мы почти месяц не общались, потом я угодил сюда, и все вообще оборвалось. Потом я позвонил сказать, что свадьба отменяется, а она закатила скандал. А я был немного пьян и наговорил ей… много лишнего. Слишком много. Даже то, что не думаю, но тогда-то мне плевать было. Руби плакала и что-то кричала, пока истерила, а я тупо бросил телефон. А ребенок… Я не знаю, когда мы ложанули. Да и не хочу знать.

— И как ты сейчас? — тихо спросила Эмма, посмотрев на него, обхватив себя руками.

— Как я? Потеряв нелюбимую девушку?

— И ребенка.

— Я… я ничего не чувствую, — признался Джонс. — Наверное, все дело в том, что я не готов еще быть отцом. Я бы не мог стать нормальным папой.

— Я видела тебя с детьми, — она позволила себе улыбку, — мне кажется, ты был бы замечательным отцом.

— Свон, — он покачал головой, — ты совсем не разбираешься в людях. Я пьян половину суток, я курю, я дерусь, матерюсь, ору, не сплю ночами, сплю с каждой юбкой. Какой я к черту отец?

— Скажи мне всего одну вещь, — попросила девушка, шагнув вперед и сжав руками прутья решетки, — скажи, что ты не убивал Руби. И если это так…

— Если? — фыркнул он, сощурившись. — То есть ты мне не веришь?

— Ради Бога, — Свон зажмурилась и медленно открыла глаза, — просто скажи мне. Без шуток, юмора, усмешек и всего, что, по твоему мнению, составляет твой характер. Скажи мне прямо — ты убил Руби Лукас?

Киллиан очень долго смотрел ей в глаза, ощущая на своем лице ее прерывистое дыхание, видя блеск ее глаз и ощущая, как дрожат ее пальцы на холодной решетке, не понимая, почему она верит ему. Но в то же время он не понимал, почему остановился во время драки с Грэмом, когда увидел страх в ее глазах. Он не хотел казаться ей лучше, чем он есть, потому что-то, что она видит — это еще хорошая его часть, плохую она, дай Бог, никогда не увидит. Но все же сейчас…