Heartstream. Поток эмоций

Удивительно, как мало изменилось с тех пор. В то время, возможно, сухость в горле была сильнее, дрожала я чуть больше, но руки по-прежнему блестят от пота, и я все так же пропускаю уроки, чтобы оказаться здесь. Биология. Сейчас я едва справляюсь с программой, но я ни разу не отказывалась от приглашений Эви. Я ужасно боюсь, что перестану их получать.

— Белая лошадь! — восторженно приветствует меня Эви еще до того, как открывается дверь. Она, как обычно, в пижаме. Это одно из наших неписаных правил: я наряжаюсь для Эви, она не наряжается для меня. В этот раз на ней розовая пижама с маленькими желтыми бегемотами. Она похожа на гигантскую упаковку мармелада. Но макияж ее безупречен, иного я и не помню.

Как и всегда, в уголке ее рта торчит сигарета. Давно забытое смущение напоминает о себе судорогой в животе, когда я вспоминаю слова, сказанные мной лично Teenage Petrolhead в нашу первую встречу:

— Твои родители разрешают тебе курить в доме?

— Родители? Ты очаровательна. Как ты думаешь, сколько мне лет?

Меня еще в гробу будет передергивать от ее смеха.

— Ну и холод, — говорит она, втаскивая меня через порог, обратно в настоящее. — Тащи сюда свою задницу.

Она закрывает дверь, прижимается к ней спиной и заговорщическим шепотом спрашивает:

— Ты уже видела?

Мгновенный панический инстинкт подсказывает мне все отрицать, поэтому я начинаю говорить «нет», слишком поздно осознаю, что она точно мне не поверит, и в итоге говорю:

— Нееесомненно. Несомненно. Видела, да. Конечно. Я видела.

Она внимательно смотрит на меня:

— Что это было?

— Я мало спала, — говорю я ей, что, по крайней мере, правда.

— А когда ты не спишь, ты превращаешься в персонажа из оперетты Гилберта и Салливана?

— А, что?

— Не бери в голову, — она отмахивается. — Какой идиот! Поверить не могу, что он сломал руку.

— А я могу. Райан состоит из лайков и эго. Помнишь, как он пытался проглотить огонь на концерте в Дублине и загорелся его лак для волос?

Мы обе были на расстоянии около тридцати футов и едва успели закричать, прежде чем Ник повалил его на сцену и сбил пламя своей курткой. Потребовалось менее двух часов, чтобы кадры Ника Лэмба, лежащего на Райане Ричардсе, стали самой популярной аватаркой в твиттере.

— А потом он ходил с этой короткой стрижкой? — смеется Эви. — Да, я помню. RickIsLife в своем блоге вывесила недельный траур по его прическе, но, по-моему, с этим ежиком он выглядел суперсексуально.

Я пожимаю плечами.

— Я как-то не думала о нем в этом плане.

Она протягивает руку и убирает прядь волос мне за ухо, и я борюсь с желанием воспротивиться. Ее взгляд останавливается на моем лице.

— Угу. Поднимайся наверх.

Несмотря на то, что в распоряжении Эви целый дворец, работает она в спальне. Честно говоря, всю нашу квартиру в Тутинге можно вписать в спальню Эви, и еще останется место для «Боинга-747» и игры в крикет, так что нельзя сказать, что она живет в стесненных условиях. В отличие от моей комнаты, плакаты Everlasting на стенах обрамлены, подписаны и расположены на идеальном друг от друга расстоянии. На стене над кроватью доминирует массивная картина маслом, на которой Райан сливается с Ником в поцелуе в стиле Золотого века Голливуда. Она заказала ее у художницы из фандома, которая стала зарабатывать себе на жизнь картинами после того, как Эви показала ее работу в инстаграме.

Если моя комната укрыта густым слоем грязных вещей, пустых пакетов из-под чипсов и недоеденных фруктов, закопанных подальше, словно они — звери в спячке, в большом лофте Эви царит идеальная чистота. Гигантская кровать заправлена. Коврики в стиле Мондриана параллельны доскам пола. Я подозреваю, что она дошла бы даже до такой банальности, как выложенные в ряд на столе ручки, — но, конечно, у Эви ручки не лежат на столе; она хранит их в ящике.

— Всему свое место, и все на своих местах, — любит говорить она.

Год назад у нее был сложный период. Она снова начала резать себя — впервые с тех пор, как ей было столько же, сколько и мне. Я была единственной из сообщества, кому она рассказала. Я был так горда. Я отвела ее к врачу, сидела с ней в приемном покое. Видела порезы. Все они были одинаковой длины, словно кровавый штрих-код на внутренней стороне предплечья.

Она опускается на стул. Полированная поверхность перед ней покрыта полудюжиной айпадов, на каждом из которых открыты разные фотографии Ника или Райана с цитатами из песен. Ей нравится менять их местами в поисках нового смысла. Потом она совмещает две выбранные фотографии так, чтобы они смотрели друг другу в глаза, и выкладывает на RickResource.