Hermanas

А вот к чему у меня не было способностей, так это к тому, чтобы рассказать Миранде, как обстоят дела с моей литературной карьерой. Я намекал, что все идет блестяще, осталось только немного подправить рукопись. По ночам, после того как я на протяжении нескольких часов под шум соседей работал над «политически проблемными» строками, я прикладывал ухо к ее животу, чтобы послушать, есть ли там жизнь. Было еще слишком рано, но тело и душа Миранды уже начали готовиться. И у меня и не хватало мужества поделиться с ней своей тревогой.

Но я не перестал встречаться с Кико. Однажды вечером, когда я вернулся домой после долгой дискуссии с ним и Пабло об искусстве (на этот раз мы начали с пещерной живописи и ее магического предназначения), Миранда сказала, что к нам заходила Хуана. Она впервые пришла в эту квартиру. Естественно, она раскритиковала наши жилищные условия, усмехнулась Миранда. Совсем как старая тетушка. Туг было грязно, там все растрескалось, а там заплесневело. Но это все правда, ты не замечал запаха плесени, особенно там, в углу? Хуана спросила, действительно ли мы собираемся жить с ребенком в этой квартире.

Я подумал о том, что увидел или, вернее, заметил и не придал значения, когда вошел в дом. Я был нетрезв. Может быть, мне показалось?

— Погоди… — сказал я. — Подожди секунду.

Я снова вышел в коридор. Да, маленький тряпичный мешочек на тонком шнурке был прикреплен к дверной петле с наружной стороны.

— Послушай меня, — сказал я, вернувшись к Миранде. Она пыталась читать при слабом свете. Я спросил спокойно, как мог: — Хуана знала о твоей беременности до того, как пришла?

— Да. Или, впрочем… нет, она не знала. Я сказала по телефону, что у меня есть хорошие новости. Наверное, было не так уж сложно догадаться. А это имеет какое-нибудь значение?

— Думаю, да. Посмотри на это.

Я показал ей маленький серый мешочек. Осторожно развязав шнурок, я высыпал содержимое на лист бумаги на своем письменном столе. Это был серо-зеленый порошок со слабым неприятным запахом. В порошке находился маленький твердый комочек цвета слоновой кости.

— Что это? — спросила Миранда, когда я стер пыль с этого маленького предмета.

— Это кусок человеческой кости, — сказал я. — Может, из пальца на руке или ноге.

— О-о-о, просто цирк, — сказала Миранда.

— Цирк. — Я кивнул. — Это же palo[57]. Черт возьми!

Я собрал порошок, положил в середину кусочек кости, завернул в бумагу и выбросил все это в окно. Вместе с маленьким мешочком. Когда сверток коснулся земли, я вздохнул с облегчением и, все еще дрожа, уставился на Миранду широко раскрытыми глазами.

— Думаю, я чего-то не понимаю, — сказала она.

— Да что ты? Это — проклятие. Проклятый мешочек йуйу.

— Ты веришь в это?

Я пожал плечами:

— Может, да, а может, и нет. Неужели то, во что я верю, имеет такое большое значение?

— Мне показалось, что ты испугался этого мешочка.

— Возможно, у меня просто началась паранойя, — сказал я.

— Ты что, думаешь, что Хуана принесла эту штуку и повесила нам на дверь? Она крепилась с внутренней стороны?

— Нет, с наружной. Подобные вещи обычно вешают там.

— И что же? Наверняка это сделал кто-то из соседей.

— Разве у нас есть проблемы с соседями? Это стоит денег, Миранда. Палеро неплохо зарабатывают на изготовлении проклятий вроде этого. Такое не делают для развлечения или из озорства.

Миранда застонала:

— У тебя действительно паранойя. Ты что, хочешь сказать, что Хуана пришла сюда, чтобы повесить такую ерунду на нашу дверь? Моя сестра?

— А что еще я должен думать? Она из посвященных. Среди наших знакомых других посвященных нет.

— Не верю я во все это, Рауль. Только не Хуана. Но если ты настаиваешь, я могу ее об этом спросить прямо.

— И что? Думаешь, она честно ответит? Это серьезно, понимаешь? Хуана повесила чертов мешок с йуйу на нашу дверь. Она хочет убить нашего малыша, Миранда. Черт, Хуана совсем не дружит с головой.

— У тебя самого с головой не в порядке. Я и не подозревала, что ты такой суеверный. Папа говорит, что только тупые ниггеры…

— Не надо об этом так громко, пожалуйста. А то они развесят мешочки повсюду, вот увидишь.

Миранда сменила тему:

— Что ты думаешь об имени Ирис?

— Ирис?

— Если будет девочка.

Я задумался.

— Да, мне нравится Ирис. Ты что-то знаешь или просто строишь предположения?

— Хуана сказала, что наверняка будет девочка.

— Святые угодники! Ты что, видела, как ее глаза становятся совершенно белыми? А пена изо рта текла?

— Не говори ерунды, Рауль. Я и сама чувствую то же самое. Ирис?

— Только если в честь твоих прекрасных глаз, — сказал я.

17

Страстная пятница в Мирамаре

Можете говорить все что угодно, но это был выдающийся бросок.

Стоя в дверях спальни, я бросил полупустую пивную бутылку через всю комнату. Я попал в лоб Луису Риберо на три сантиметра выше правого глаза. Бутылка не разбилась, но все услышали звук «бамс», когда она достигла цели. Луис заорал, но сознания не потерял.