Homeland. Игра Саула

Пришли две охранницы. Одна, взглянув на Кэрри с жалостью, переодела ее в черную чадру и забрала мокрую тюремную робу. Женщины вышли, и дверь за ними захлопнулась. По коридору разнесся дикий вопль, который не смолкал, пока не примчались охранники и не избили несчастную пленницу. Эхо ее криков еще звучало в темноте, тогда как сама безумица молчала. «Вот и я схожу с ума», – подумала Кэрри.

Наконец пришли и за ней – Кэрри услышала шаги в коридоре. Без лекарств она на все реагировала куда острее. Видела все, слышала все. Думала про себя: не убивайте меня, только не сейчас, когда я наконец ожила.

Тюремщики остановились у двери камеры. Вставили ключ в замочную скважину, провернули. Вошли. Надели Кэрри на голову мешок; напоследок она успела заметить лицо офицера МРНБ.

Ее вытолкали из камеры и повели по коридору: двери, повороты, снова двери; кто-то грубо хватал ее и подталкивал, веля торопиться.

Внезапно Кэрри оказалась на улице: ощутила наконец свежий воздух. Так значит, ее повесят. Господи, только бы сдохнуть быстрее, не мучиться.

Странно, почему не печет солнце? Неужто ночь на дворе? Холодно.

В тюрьме часы у Кэрри отняли сразу, так что время она определять не могла.

Ее усадили в машину, пристегнули. (Она так и осталась в наручниках, с мешком на голове.) Странно, зачем пристегивать Кэрри ремнем безопасности, если скоро на шею ей наденут петлю? Она даже невольно улыбнулась. Позади в салон бросили что-то тяжелое. Вроде как чье-то тело.

Что происходит? Сердце принялось бешено колотиться.

Кэрри услышала мужской голос – говорили на фарси. И говорил, похоже, тот самый офицер МРНБ. Ну прямо Алиса в Стране чудес: как говорится, все страньше и страньше![52] Машина тронулась, и Кэрри, покачнувшись, чуть не потеряла сознание. Кто-то вовремя подхватил ее.

Фургон помчался по ровной дороге – скорее всего, по шоссе. Правда, уехали недалеко и вскоре остановились. С Кэрри наконец сняли наручники. Где-то в стороне гудел, заходя на посадку, самолет.

– Ничего не говори, – шепнули ей на ухо. Кто? Офицер МРНБ?

С Кэрри сняли мешок, и она огляделась: салон фургона, тонированные окна; в задней части – мешок с телом. Дверь открылась, и Кэрри вывели наружу.

Ее привезли в аэропорт. Исфахан? Незнакомые люди выгружали из фургона гроб и укладывали его на тележку. Гроб укатили в сторону, а саму Кэрри двое мужчин в мятых костюмах отвели в современное здание терминала, там поднялись по эскалатору на второй этаж. Один из агентов, сверкая удостоверением, провел Кэрри через несколько постов охраны в небольшую комнатку. По пути никто их не задержал.

В пустой комнате не было ни единого окошка. Из мебели тут стояли похожий на парту стол и четыре складных металлических стула. То есть Кэрри завели в помещение для личного досмотра.

Кэрри усадили на стул и оставили одну. Казалось бы, встань и иди куда хочешь, но вряд ли ее отпустили бы. Так она что, умирает, и все это – галлюцинации? Плод умственного расстройства? Творилось нечто невообразимое, нереальное.

Наконец дверь открылась, и вошел давешний дознаватель, офицер МРНБ. Он принес рюкзак Кэрри и ее вещи, сложенные аккуратной стопочкой. На мгновение Кэрри просто онемела.

– Кто был в мешке? – спросила она наконец.

– Вы, – ответил дознаватель.

– Ничего не понимаю… – Она замолчала и все поняла, когда в комнату вошел Саул Беренсон собственной персоной.

Международный аэропорт Исфахан, Исфахан, Иран

29 апреля 2009 года

Кэрри чуть не упала со стула, однако Саул ее вовремя подхватил.

– Прости, иначе было никак, – сказал он, оглядывая комнату в поисках скрытых камер наблюдения. Сделал полный оборот вокруг своей оси, держа в руках портативный детектор. Наконец, убедившись, что никто их не видит и не слышит, обернулся к иранцу и спросил: – Она справилась?

– Да, мне самому не верится, – ответил, подходя, офицер разведки. – Вы держались просто потрясающе, мисс.

Кэрри отпрянула от него, и иранец остановился, озабоченно взглянув на нее.

– Времени мало, – сказал Саул, сверяясь с часами. – Посадку на наш рейс объявят через двадцать минут. Кэрри, позволь представить тебе…

– Мы знакомы, – отрезала она.

– Как бы не так. Это Педжман Ханзадех. И да, он старший офицер МРНБ. Я давно знаю его семью. – Обернувшись к Ханзадеху, Саул спросил: – Сработало?

Разведчик кивнул.

– Я меньше часа назад передал сведения руководству, и мне уже приказали возвращаться в Тегеран. – Он посмотрел на Саула. – Нужно спешить. Мне грозит большая опасность. Даже серьезнее, чем тогда, в Абу-Даби.

– Думаешь, ее признанию поверят? – спросил Саул.

– Когда увидят запись допроса, обязательно поверят. – Вздохнув, иранец посмотрел на Кэрри. – Я очень сожалею, что так вышло, мисс.

– На записи видно ее лицо? Как быть с опознанием трупа?

– На записи ее лицо – от начала и до конца – скрыто полотенцем. Никто ее не узнает. Еще я отправил начальству паспорт, в котором заменил фотографию. В то, что ее зовут Джейн Мейерхофф, поверят. Истинной личности никто не узнает, – указав на Кэрри, пообещал Ханзадех.

– Кто был в мешке? – снова спросила Кэрри.