Homo academicus

Таким образом, сравнение выявляет различия, которые определяют его пределы. Фактически между клиницистами и математиками или даже между юристами и социологами существует значительный разрыв, разделяющий два способа производства и воспроизводства знания и, более широко, две системы ценностей и стиля жизни или, если угодно, два представления о состоявшемся человеке. Ответственный и уважаемый представитель элиты, взявший на себя роль одновременно техническую и социальную, предполагающую множество административных и политических обязанностей, профессор медицины часто обязан своим успехом социальному капиталу (узам родства или брака) в не меньшей степени, чем капиталу культурному, а также таким диспозициям, как «серьезность», «уважение к старшим» и «способность быть респектабельным в частной жизни» (о чем особенно свидетельствует социальный статус супруга и обильное потомство), «покорность» в отношении чрезмерно схоластической рутины, необходимой для подготовки к конкурсу на поступление в интернатуру («заучивать наизусть и лишь затем быть умным», как сказал один информант), или даже навыки риторики, которые особенно ценятся в качестве гарантий приверженности социальным ценностям и добродетелям[94].

Разное значение профессионального наследования в зависимости от факультета и дисциплины становится понятным, если (вдобавок к прямым эффектам непотизма) увидеть в ней форму профессионального стажа, способного, при прочих равных (особенно это касается такого показателя, как возраст), дать агентам – выходцам из профессиональной среды значительные преимущества в соревновании, поскольку они в большей степени владеют некоторыми свойствами, явно или по умолчанию требуемыми от новичков. Прежде всего это символический капитал, который связан с именем собственным и способен обеспечить, на манер известной марки в случае предприятий, долговременные отношения с приобретенной ранее клиентелой. Затем, это специфический культурный капитал, обладание которым является тем более сильным козырем, чем менее объективирован

и формализован капитал, действующий в рассматриваемом поле (факультете или дисциплине), чем больше он сводится к диспозициям и опыту, составляющим

искусство, которое может быть освоено лишь с течением времени и только из первых рук[95]

. Тот факт, что социальное происхождение профессоров и возраст их вступления в должность имеет тенденцию снижаться при переходе от факультетов медицины и права к гуманитарным факультетам и особенно к факультетам естественных наук (или что профессора по экономике и медики-исследователи более молоды и реже являются выходцами из профессиональной среды, чем юристы и клиницисты) отчасти объясняется тем, что схожим образом меняется и степень, в какой процедуры и способы производства и приобретения знания объективированы в инструментах, методах и техниках (вместо того чтобы существовать лишь в инкорпорированном состоянии). Новоприбывшие, и в особенности те из них, кто лишен унаследованного капитала, получают тем раньше и тем больше и шансов в конкуренции со старшими, чем меньше необходимые способности и диспозиции оставляют места опыту (в любых его формах) и интуитивному познанию (основанному на длительном близком знакомстве) – как в производстве, так и воспроизводстве знания (в частности, в приобретении производительных способностей), и чем более эти способности формализованы и, следовательно, в большей степени могут стать объектом рациональной, т. е. универсальной, передачи и приобретения[96].