i 8e8e7994a237c5f3

Через час жутко захотелось пить, а еще через два и есть. Это если не считать, что была ночь, и хотелось спать. Чеслав недовольно посмотрел на обжигающее солнце, висевшее слева. Под ним не поспишь. Если только на другую сторону гряды не переберешься. Там-то всегда тень и прохлада. Хотя еды и воды все равно нет. Чеслав брел, в надежде найти что-нибудь вроде той пещеры, из которой он вышел, которая дала хотя бы укрытие от беспощадного жара, падающего с неба. Еще через пару часов ноги начали заплетаться. Запнувшись о камень, Чеслав растянулся на горячей земле. Лежать было куда приятнее, чем идти, и он не стал подниматься, только натянул на голову рубаху, чтобы не так пекло. Постепенно начало жечь спину, и мальчик перевернулся, подставив солнцу живот. Тот уже давно призывно урчал и новой напасти не обрадовался. Время шло, пустота в желудке ощущалась все острее, не давая дремать. Кожа на животе стала розовой, словно запекалась в духовке. Чеслав шумно вздохнул и сел. Надо было что-то делать, но что? Что он вообще делал все последние месяцы, после того как черноголовые нашли и каким-то образом вскрыли вход в убежище? Последним из взрослых в катакомбах поймали Семена и, оставшись один, Чеслав как робот продолжал делать то, чем они занимались до этого - ставил в коридорах ловушки из старых, пришедших в негодность батарей на какой-то там плазме. Если вырвать у такой батареи маленький квадратик, который дядя Семен называл стабилизатором, она взорвется при малейшем ударе. За то время что он ползал по подземельям в одиночку, не меньше сотни черноголовых подорвались на этих батареях. Но теперь у него не было старого семеновского схрона с батареями и едой, и не было узких ходов, в которых можно спастись. Больше не получится просто повторять, то, что делал дядя Семен. Надо придумать что-то свое. Чеслав огляделся. Что тут можно сделать, если вокруг пустыня? Мама говорила, что здесь до его рождения выращивали разные овощи и фрукты. Не в самой пустыне, конечно, но под грядой все росло. Пока не пришли черноголовые. Мысли плавно перетекли на мать. Когда все случилось, он не успел испугаться, просто бежал со всеми, а потом забился в один из ходов, недоступных для взрослых. Потом, когда он через несколько дней нашел дядю Семена и еще двоих, имен которых он не помнил, он понял, что мама умерла, но в голове это как-то не укладывалось, голова не хотела думать эту мысль. Все это как будто происходило не на самом деле, Чеслав иногда ждал, что вот он проснется, и жизнь пойдет своим, неспешным чередом. Но просыпаться было уже некуда, он остался один и разбудить его могли только черноголовые. Пока что он сам будил их, но теперь кончилось и его везение. Чеслав повел взглядом и вздрогнул, напрягшись. Справа, через марево дрожащего воздуха размеренно двигалась фигура. Присмотревшись, Чеслав расслабился - это шел один из обитателей пустыни, хотя старый Прох говорил, что они на самом деле не из пустыни, а из какого-то очень далекого места. Прох называл их ходящими сквозь стены, он видел когда-то, как один из этих зашел прямо в скалу. Может попросить его о помощи? Прох говорил, они ни на кого не обращают внимания, ни на людей, ни на черноголовых. Просто идут куда-то и все. Но делать все равно нечего.

Чеслав встал и пошел навстречу. Пустынник был около полутора метров росту, весь покрытый темно-коричневыми костяными пластинами, покрытыми пылью и изборожденными мелкими царапинами. На темном лице не было ничего, кроме огромных глазниц, в каждой из которых мог поместиться кулак Чеслава. Глаза, правда, были совсем маленькие, еле заметные точки у переносицы, или того места, где у человека должна быть переносица. У пустынника не было ни носа, ни рта, нижнюю часть лица, как и тело, закрыли пластины, соорудив подобие маски. Несмотря на грозный вид темных доспехов, от фигуры пустынника веяло старостью и безнадегой. Наверное, это от того, что шел он сгорбленный, медленно передвигая ногами, как обычно ходят дряхлые старики.

Чеслав встал на пути пустынника и посмотрел в огромные глазницы. Надо было что-то сказать, но все знают, что они людей в упор не замечают.

- Помоги мне.

Пустынник, сделал неспешный шаг в сторону и побрел дальше. Чеслав повернулся и посмотрел в коричневую спину.

- Помоги мне.

Собственный голос показался Чеславу чужим, последний раз он его слышал, когда просил у Семена новый моток лески. Голос был хриплым и низким, как будто горло забилось мусором.

- Помоги мне.