И ад следовал за ним

— Да бросьте, Юджин, какого черта вы несете эту чушь? Какие могут быть покуше­ния в нашей столице? Вы же не лидер государства и не шеф тайной полиции! Или, может быть, за вами там охотились западные разведки? — Я захохотал от этого предположе­ния. Нет, он чокнутый, этот Юджин, типичный шизофреник с манией преследования — профессиональной болезнью нашего брата! Кому нужен этот идиот? Бежал! Самый обыкновенный псих, поэтому и боится работать с американцами. Ну, и дохни как собака в своем Каире!

— Последний раз, Юджин, и я ухожу. Поехали со мной в Лондон! Вам предлагают работу, вам предлагают вызволить свою семью!

Но он молчал, снова опустив голову на руки.

Я встал и расправил широкие плечи («а поутру пред эскадроном в седле я буду свеж и прям, просалютую эспадроном, как бы вчера я ни был пьян!»), нежно попрощался с внезапно постаревшей и поблекшей Матильдой, выползшей, словно настороженная ящерица, за мною в коридор, и, стараясь не качаться, вышел в темную каирскую ночь.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

о том, как хрустят кости и льется кровь, о счастливом возвращении и о пустых днях, которые хуже Ада

«Вперед, родные, не считайте трупы!»

Газета «Одесский коммунист», 1918 г.

«Центр, Курту.

Как и предполагалось, неизвестный оказался «Контом». На мои предложения начать работу с «Пауками» он определенного ответа не дал. Встреча в целом прошла нормаль­но, о деталях информирую позже. В настоящее время пытаюсь убедить его встретиться с «Фредом» в Лондоне. Том».

Все это я перевел в цифры своим личным шифром, вызвал на срочную встречу наглую харю и, не молвив ни слова, передал ему сообщение.

На другой день я уже получил сигнал вызова и вечером раздутый от обиды коллега тоже безмолвно и с ненавистью сунул мне ответ.

«Каир. Тому.

Просим постоянно помнить, что «Конт» нас интересует лишь как отдельный элемент всей операции «Бемоль». Поскольку им заинтересовались «Пауки», он может быть поле­зен для выполнения вашей основной задачи. Курт».

Чисто, красиво, никаких нейтрализации, вроде бы самому Алексу пришла в голову эта бредовая идея, а чистенький Центр смотрит сверху и лишь напоминает: главное — это «Бемоль», лови свою Крысу и не отвлекайся на Мышей.

Простой обмен шифровками, за которым почти ничего не стояло, а между тем после ухода с Либерти–стрит начались страшные дни, ибо нет ничего ужаснее безнадежного и пассивного ожидания, когда вздрагиваешь на каждый скрип в коридоре и нервно броса­ешься к зазвонившему телефону. Ожидание изматывает больше, чем сто проверок на маршруте, не говоря уж о самых рискованных операциях,— я даже теряю вес от ожида­ния и не идут ни газета в руки, ни виски в горло.

Так я и ждал у моря погоды, крутился в «Шератоне», смотрел в окно, считал звезды в бездонном небе, метался туда и сюда, боялся выйти в город, много раз порывался по­звонить «Конту» сам, но говорил себе: «Спокойно, дружище, спокойно, у нас еще все впереди!» Помнишь, что писал великий житель Стратфорда–на–Эйвоне? «Как несчастны люди, не имеющие выдержки. Главное — выдержка!», и я слал свои призывы к «Конту» через стены каирских домов, и шептал: «Соглашайся, Юджин, соглашайся, так тебе будет лучше!», и снова просил Бога помочь, как умолял его в детстве вернуть побыстрее домой маму.

О товарищ Том, о мужественный, о находчивый, о скромный товарищ Том! Помнишь ли ты, какая радость охватила тебя, когда в номере раздался телефонный звонок?

— Здравствуйте, Петро. вы не могли бы спуститься в фойе? — Это пела птица, рай­ская птица по имени Бригитта, пела полной грудью, отдохнувшей от танго соловья. Я пролетел пять этажей словно на мотоцикле, я уже по голосу все понял и благословлял Небо за то, что оно вняло моим мольбам.

— Юджин просил передать, что он согласен на ваши условия. Я пока остаюсь в Ка­ире,— вот и все, что она сказала, и эти слова придали мне волшебные силы, и выросли крылья серафима, понесшие Алекса над мраморными полами, стойками и столиками отеля.

Чечетка на ковре под пение «где твои семнадцать лет? На Большом Каретном!», стойка на руках; не хватало лишь метлы, чтобы вылететь в окно и порезвиться в необъ­ятном космосе.

Счастье настолько переполняло меня, что захотелось обломить кусочек другу и наставнику в Лондоне.

— Хэллоу, это я, Рэй. Я нашел этого фирмача. Оказалось, что мы когда–то работали с ним вместе.

— Приятная новость, Петро. Хотя и неожиданная.— Рэй тоже был взволнован.

— Он согласился вылететь со мной и поговорить о новом контракте.

— Превосходно. Поздравляю вас, Петро!

— Я заказал билеты на послезавтра. До встречи, Рэй!

Летели мы без всяких приключений, то впадая в сон, то выходя из него. Юджин дремал около иллюминатора, куда я его засадил на случай, если он решит выскочить в проход, содрогаться, словно рыба, попавшая в сети, стучать по стеклам, пытаться пробить их и выпрыгнуть на пролетающие облака — мало ли что могло взбрести ему в голову? Ровным характером он явно не отличался.