«...И ад следовал за ним»

Самый молодой из стариков, но при этом в определенном смысле и самый старый, разумеется, опоздал. Впрочем, ненамного. Эрл увидел, как он подъехал к оружейному магазину. Мужчина вышел из дорогого английского спортивного автомобиля, ярко-красного, словно кровь, новенького и сверкающего. Он был в темных очках и ковбойской шляпе, в дорогой ковбойской куртке из оленьей кожи, наглаженных брюках, белой рубашке с перламутровыми пуговицами, повязанной тоненьким шнурком галстука. Наряд завершала пара высоких остроносых сапог ручной работы стоимостью триста долларов. Мужчина напоминал подростка, который пытается строить из себя взрослого, причем этим взрослым был Хут Гибсон[37].

Он застенчиво вошел в магазин, и Эрл сразу понял, что мужчина не принадлежит к таким людям, как Хупер, которые в присутствии посторонних словно раздуваются в размерах. Он, наоборот, как-то робко сжался, словно потерявшийся ребенок.

— Привет, Оди, — сказал Хай Хупер. — Рад, что ты заглянул. Вот этот человек приехал издалека специально для того, чтобы встретиться с тобой. Вы с ним одного поля ягоды.

Даже в темных очках Оди Райан избегал смотреть Эрлу в глаза. Похоже, на него давило присутствие владельца магазина, который был старше его годами и солиднее габаритами. Эрлу показалось, что между напускным лоском разухабистого голливудского ковбоя и бледным, скромным мальчишкой, скрывавшимся за этой внешностью, шла яростная борьба. В конце концов Оди Райан снял очки, и Эрл увидел за ними девичьи глаза, мягкие, нежные и чувственные, и поразительно красивое лицо.

С трудом верилось, что этот щуплый на вид ангелочек был одним из самых доблестных героев Второй мировой войны. На его счету числилось не меньше трехсот убитых немецких солдат. Пятьдесят из них он уложил за один бой из крупнокалиберного пулемета, установленного на башне подожженной самоходной установки, когда немцы уже готовы были ворваться на наши позиции и перебить всех оставшихся в живых. Оди Райан уничтожил всех врагов, а затем в одиночку отогнал неприятельские танки, пришедшие на поддержку пехоты. За подвиг, совершенный в тот день, он был награжден Почетной медалью, но это был лишь один из славных дней, которые он провел в Европе.

— Здравствуйте, майор Райан, — сказал Эрл. — Я Эрл Суэггер, сэр. Для меня большая честь познакомиться с вами.

Оди Райан, смутившись, застенчиво улыбнулся. Он едва не прыснул со смеха, услышав напоминание о воинском звании, в котором ушел со службы в 1946 году.

— Ха, сержант, — сказал он, — вот уже пять лет никто не называл меня майором. Теперь я просто Оди. И я не сделал ничего такого, чего не сделали бы и вы, сержант, так что наше знакомство и для меня тоже большая честь.

— Полагаю, нам обоим нужно считать себя страшными счастливчиками, — заметил Эрл. — Настоящие герои домой не вернулись.

— Если бы у нас сейчас было бы что выпить, я выпил бы именно за это, потому что это самые справедливые слова, которые я слышал за последние несколько месяцев.

У него был мягкий акцент коренного техасца. Оди Райан родился и вырос в северо-западной части этого штата, в бедной большой семье без отца, с трудом сводившей концы с концами. Именно от его ружья зависело, что будет на столе. Он с малых лет научился хорошо стрелять, и на войне навыки охотника пригодились ему сполна.

— Итак, сержант, Хай сказал мне, что у вас есть какое-то заманчивое предложение, так?

— Совершенно верно, — подтвердил Эрл.

— Послушайте, ребята, — предложил Хай Хупер, — почему бы вам не пройти внутрь и не устроиться в моем кабинете?

Он провел героев войны в заднюю часть магазина, в маленькую комнату, в которой со стен таращились головы самых разных зверей. Эта комната напомнила Эрлу кабинет его отца: тот тоже был страстным охотником.

— Хай, а буйвола тебе еще не привезли? — спросил Оди.

— Нет, такие дела скоро не делаются. Несколько недель назад я вернулся из Африки, — объяснил хозяин магазина Эрлу. — Подстрелил там несколько замечательных трофеев, в том числе черного буйвола с рогами размахом восемьдесят четыре дюйма.

— Ого! — удивился Эрл.

— Да, это был один из самых счастливых моментов моей жизни. Но только послушайте, чем я горжусь перед двумя героями, удостоенными Почетной медали! Да за такое меня нужно освежевать живьем! Ну все, уже ухожу. Вам здесь никто не помешает. В ящике письменного стола есть виски и бурбон.

Он поспешно вышел.

Оди Райан, по-прежнему несколько не в себе, плеснул в свой стакан щедрую дозу бурбона и протянул бутылку Эрлу.

— Я завязал вскоре после войны, — ответил тот.

— Мне бы тоже стоило завязать, — сказал Оди. — Но если я не пью, у меня перед глазами стоят немцы.

Залпом выпив золотисто-коричневый напиток, он снова наполнил стакан.

— А я по-прежнему повсюду вижу японцев.

— Наверное, от этого никогда не удастся избавиться, вы как думаете?

— Боюсь, никогда. Такое не забывается.