И дорога к себе так длинна

— Да ты выслушаешь меня или нет?! — внезапно взорвался мямливший до этого Матей. — Да, я их сюда привел, но, по-твоему, я должен был бросить их внизу? Они мне жизнь спасли! Когда остальной отряд был просто вырезан этими лесовыми людьми!

На несколько мгновений в комнате повисла звенящая тишина. Было очень хорошо слышно, как дриада, дергая эльфа за рукав, тихо бормочет: «Элиаш, о чем это они? Что из того, что мы пришли?»

— Твой отряд уничтожен? — неверяще прошептал хозяин.

— Да, Свет тебя разорви! И я бы погиб вместе с Тимом и прочими, если бы не они!

По лицу Олбрама скользнула косая усмешка:

— Все никак ему не простишь.

— И что с того?! — взорвался вудаш. — Не прощу. Но я не мог оставить их наверху! Я понимаю, что совет не любит верхних, но можно хотя бы позволить им пару дней отдохнуть? Потом я выведу их наверх, и никто не узнает.

— А ко мне ты зачем их привел? — Впервые с момента начала разговора голос Олбрама прозвучал спокойно.

— А к кому мне их вести? Не к Ружке же.

Новая непонятная ухмылка.

— Не хочешь подставлять… Подожди! — вдруг ожил Олбрам. — Дай посчитаю: у Отмара шесть походов, у Абела — четырнадцать, у Фаустина — семь, у Ондржея — пять, у Флориана — девять, у Квидо и Душека — семнадцать на двоих… Да пара твоих. Ну, плюс мои пять. Это получается шестьдесят пять голосов… Тьма, еще пяти не хватает.

Матей задумчиво прищурился:

— Ты хочешь протолкнуть… Гаву можно взять, у него два похода.

— А ему доверять можно?

— Ручаюсь!

Олбрам радостно щелкнул пальцами… и опустил голову:

— Все равно еще три нужно. И то при условии, что все согласятся. Эх, кого бы найти?

Летти и Элиаш по-прежнему ничего не понимали. Мало того что имена были какие-то странные, так еще и эти «походы», «голоса»… Бред натуральный.

А Матей с Олбрамом вдруг переглянулись и в один голос выдохнули:

— Ружка!

Объяснять гостям, что же они имеют в виду, хозяева не стали. Через несколько минут после непонятного подсчета походов и голосов Матей и Олбрам перешли на перешептывание, из которого Летти и Элиаш слышали лишь отдельные слова и фразы:

— Совет… нам хватит… уровень… указ…

Пару раз раздавались непонятные смешки.

В конце концов Летисии, по-прежнему держащей на руках мирно спящего заглота, надоело стоять без дела, и она медленно пошла в обход комнаты. Тем более что ранее рассмотреть помещение у дриады не было никакой возможности: намного интереснее было слушать спор Матея и Олбрама.

Это была обыкновенная спальня. Небрежно застеленная узкая кровать с посеревшим от времени бельем. Возле узкого высокого окна — стол с примостившейся на уголке чернильницей. На краю — сложенный из бумаги журавлик. Рассказывали, что погибшие триста лет назад вместе с остальными птицами журавли выглядели именно так, но правда ли это — неизвестно.

Летти осторожно положила спящего заглота на стол, подхватила бумажную игрушку, медленно прикоснулась кончиком пальца к крылышкам…

— Ты плачешь?!

Девушка вздрогнула от неожиданно громкого вопроса эльфа. Вернув птицу на место, она через силу улыбнулась:

— Тебе показалось.

— Но…

— Я просто… дом вспомнила… У меня такой же журавлик был… Не знаю, увижу ли я его еще…

— Конечно, увидишь! — улыбнулся эльф, покосился на спорящих вудашей и шепотом признался: — У меня тоже такой был.

— В самом деле? — обрадовалась дриада.

— Да если я вру, чтоб мне света и тьмы не видеть…

— …и в лес никогда не зайти! — хихикнула Летисия, закончив детскую клятву, известную, наверное, каждому ребенку.

Элиаш, ухмыльнулся:

— А продолжение помнишь?

Девушка вскинула на него удивленный взгляд:

— А там есть продолжение? У нас так всегда заканчивалось.

— Есть: «А тот, кто все-таки соврал, пусть…»

Договорить эльфу не дали. Его вежливо похлопали по плечу, а когда он удивленно обернулся, Олбрам коротко бросил:

— Оставайтесь здесь, мы с Матеем скоро придем. Если кто-нибудь будет стучаться в дверь, скажете, что меня нет… Хотя тетушка Эрвина, скорее всего, никого не пустит, но вы все-таки смотрите в оба.

Тихо закрылась дверь.

После ухода вудашей разговор как-то стих сам собою. Дриада некоторое время осторожно перелистывала страницы книг, но половина слов казалась написанной на каком-то чужом, непонятном языке. Да и за окном постепенно смеркалось (откуда здесь, под водой, вообще брался свет, девушка так и не поняла: источников освещения видно не было, а солнечные лучи на такую глубину вряд ли могли бы проникнуть), так что в конце концов Летисия присела на кровать и задумалась.

— Элиаш!

Парень, тоже задумавшийся о чем-то своем, вздрогнул и озадаченно уставился на дриаду:

— Что случилось?

Ответа пришлось ждать долго: Летисия мучительно подбирала слова, не зная, стоит ли говорит.

— Я боюсь, — решилась она признаться.

Теперь эльф вообще ничего не понимал:

— Чего ты боишься?

На этот раз молчание длилось еще дольше.

— Матей… Он изменился после того, как мы спустились под воду. На земле он был другим… Я не знаю, как сказать, но… Вдруг здесь повторится то же, что было у кынсов?

— Нет, — хмыкнул эльф. — Как у кынсов, не будет. Тут, в отличие от той дряни из головы Матея, ни один предмет не орет: «Найдено новое оборудование».