...И двадцать четыре жемчужины

— Трусишь, что ли? Вроде на тебя непохоже. Да ты не волнуйся, я встречу... А в чемодане кое-что из старенького: иконки, холсты... Ну и как?

— Даже не знаю...

— Чего не знаешь? Сто пятьдесят, а может, даже двести получишь, не считая дорожных расходов. Мелочиться не буду.

— Соблазнительно, конечно.

— Ну и все. Нечего раздумывать. Ведь хочется небось поехать, а?.. Я же вижу. И не ломай голову. Так и скажу шефу... Не сомневайся. Деньги за товар заплачены.

 

Сухарев доложил Бурмину о предложении Эммы. Тот сказал, что придется ехать. Позвонил полковнику. Собрали совещание.

Полковник Шульгин шутил:

— Гляди, Сухарев, в сердцееды выходишь. У дам полусвета успех имеешь. Смотри и вправду на крючок не попадись.

— Что вы, товарищ полковник. Она, видно, сильно пьет. Больше коньяк или водку. Как напьется — смотреть противно. Годы скрывает. Говорит, что двадцать шесть, а ведь ей за тридцать.

— Но она довольно смазливая.

— Вы ее видели?

— Полюбопытствовал. Проверил твою характеристику.

— Ну и как?

— Совпадает с моей. И когда же тебе ехать?

— Она позвонит и билеты даст.

— Вот это забота! Ты сам чемодан не вскрывай. Посмотрите содержимое с Елкиным. Он с тобой поедет. Нужно узнать, что за артель орудует. Елкин там на несколько дней останется. Чемодан вскрывайте со всеми предосторожностями. Они его небось с «заметками» закроют. Учтите... Тебе впервые с дамами дело иметь приходится?

— Так точно, впервые. И хорошо бы в последний раз.

— За это не ручаюсь. У французов есть такое мнение, что за всяким преступлением нужно искать женщину. И сейчас это нередко так и бывает.

— Эмма теперь будет гонять меня с поручениями. В доверие вошел...

— Вот это и хорошо и плохо, — прервал Сухарева Бурмин. — Работы уйма, а что я один... — при этом Бурмин вопросительно посмотрел на Шульгина.

— Не прибедняйся, Володя. Я тебе в людях не отказываю. Но у тебя размах больно широкий.

— Так ведь дело такое. Когда остаюсь один, получается как в той пословице: «Хвост вытащишь, нос увязнет».

Эмма наказала Сухареву обратно из Вологды ехать поездом:

— Вдруг багаж в аэропорту станут проверять? Сейчас это бывает. А в поезде спокойненько доедешь. Я встречу тебя на вокзале. Телеграмму дашь на адрес моей подруги.

— А я в историю какую-нибудь не попаду?

— Если будешь все делать с умом и слушаться, никогда ничего плохого не случится. Неужели трусишь?

— Это же, можно сказать, контрабанда. Неприятно все-таки...

— Да брось ты. Человек волен свои вещи продавать повыгодней. Верно? Что здесь плохого? Это вещи частного лица, он их дарит. Я тебе точно говорю. Так что нечего бояться.

— Я не боюсь, просто непривычно...

— А без денег сидеть привычно? Я ж тебе не наркотики привезти поручаю.

— Ну ладно, да это я так...

 

В Вологде вторые сутки лил дождь. От аэродрома ехали автобусом мимо Спасо-Прилуцкого монастыря, потом по улице с рублеными, украшенными резьбой домами. Город показался Сухареву уютным, и, несмотря на непогоду, было такое ощущение, будто побывал уже здесь когда-то.

После обеда Сухарев отправился по указанному адресу. Связной оказался молодым мужчиной лет двадцати пяти, с невыразительным и каким-то странным лицом: нос перекошен, одна бровь выше другой. Он не пригласил Сухарева в квартиру, а остановился с ним в подъезде и, выслушав, сказал:

— Понятно. Эмма барахлишка не прислала?

— Нет.

— Чего ж? Ведь я ее просил кое-что из женского. Если поедешь в другой раз, напомни. Насчет посылки завтра приходи на автобусную станцию, жди слева у кассы, подойдет человек с чемоданом. На чемодане вверху красная наклейка с оленем. Он у тебя время спросит, а ты скажи, что часы остановились. И все.

 

С Елкиным Николай встретился у магазина «Сувениры», Коротко сообщил новости. Договорились, что Елкин завтра зайдет в гостиницу после того, как Сухарев возьмет «посылку».

Николай бродил по городу и чувствовал себя непривычно праздным. Он шел вдоль реки, смотрел на мальчишек, которые удили рыбу, купались, несмотря на прохладную погоду, и думал, что вроде совсем еще недавно, как и они, ездил на рыбалку, купался до посинения и мечтал о героических подвигах, о борьбе со шпионами. И вот он борется со злом, но в этой борьбе приходится каждодневно трудиться, порой быть «на побегушках» и выполнять много неприятной работы...

Незаметно ушли тучи, проглянуло солнце, и город повеселел. Сухарев почувствовал, что голоден: днем только выпил кофе с ватрушкой. Но в столовую идти не хотелось. Он зашел в магазин, купил еды, ушел на берег реки и там удобно устроился и перекусил. На той стороне ослепительно горели в окнах домов отсветы оранжевого солнца, сверкали маковки церквей, гомонили грачи на старых березах.

На другой день после встречи на автобусной станции Сухарев поехал прямо в гостиницу. Чемодан был большой и тяжелый. Когда пришел Елкин, они с помощью линзы тщательно осмотрели его. Сбоку, на крышке, был наклеен едва заметный кусочек прозрачной пленки. Они осторожно сняли ее, открыли чемодан.