Я мечтаю вернуться с войны

  На которой родился и рос.

  На руинах нищей страны

  Под дождями из слез.

  Но не предан земле тиран,

  Объявивший стране войну.

  И не видно конца и края этой войне

  (Игорь Тальков)

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

  Глава первая

  Поезд, медленно, но все-таки продвигался на восток, увозя людей от родных мест. Люди бежали от смерти, спасаясь сами и спасая своих детей. В вагоне было душно, воняло потом, испражнениями, какой-то едой, которая еще оставалась у кое-кого из пассажиров, на зависть тем, кто оказался менее запасливым.

  -Ну что вы посадили своего ребенка какать? Не видите, мы обедаем. - говорила одна дородная женщина своей соседке.

  -От моего ребенка, даже когда он какает, пахнет лучше, чем от ваших тухлых переваренных яиц, - последовал незамедлительный ответ

  -Так почему давеча вы не отказывались от моих яиц, если они так дурно пахнут?

  -Если бы я знала, что будете меня попрекать едой, которой вы поделились с моим ребенком, то никогда бы не взяла.

  -Дед, ну что ты травишь всех своей махрой? Неужели нельзя подождать, когда поезд остановится, - это уже было в другом конце вагона.

  -Моя махорка дезинфицирует вагон, а то вы тут так испортили воздух, что дышать невозможно.

  Люди не были озлоблены, просто вот в таких мелких перебранках они коротали время, скрывая страх за будущее и жалея, какое бы оно ни было, о прошлом. В дальнем углу вагона сидела женщина с двумя сыновьями, старшему было приблизительно лет тринадцать, а младшему года на три меньше. Они в этом вагоне были первыми пассажирами, так как ехали с самой западной части необъятной страны, к которой были присоединены совсем недавно, и поэтому знали очень мало русских слов. Поезд ехал вне расписания, поэтому никто не мог даже предположить, когда будет очередная остановка и сколько времени она продлится. Но вот поезд начал замедлять ход, люди стали продвигаться ближе к выходу, чтобы успеть справить необходимые свои дела и если повезет набрать горячей воды. Старший мальчик взял чайник и что-то сказал маме на незнакомом языке.

  Та ответила, и всем стало понятно, просит его, умоляет, не отстать от поезда.

  -На каком это языке они разговаривают? - спросил старик, куривший самокрутку.

  -На идиш. Они евреи, не видишь, что ли. - ответила ему женщина интеллигентного вида.

  -Слышал немец особенно зверствует над ними.

  -Ничего, они откупятся. Ты не смотри, дед, что они выглядят так бедно, небось у матери в лифчике зашито много бриллиантов.

  -Вам, бабам, только все кажется. Ну откуда у них могут быть богатства, если в прошлом году все у них забрали?

  -Ну что вы говорите, все забрали. Мой муж был туда командирован, чтобы все национализировать, так они держались за добро, как будто жизнь у них забирали, а не бриллианты.

  -Конечно, а что вы хотите, они же всю жизнь это добро наживали, - сказал дед.

  -Да, наживали. Они спекулировали, на каждом углу были их магазины, мастерские, парикмахерские... Цены такие ставили, что простому народу невозможно было ничего купить. А пришла Советская власть и навела порядок- кого раскулачила, а кто добровольно не сдал, того - в Сибирь. - сказала та, у которой вид интеллигентный.

  -Про раскулачивание ты мне не говори, моего сына раскулачивали, у него корова была и лошадь, да пару курей, так посчитали его кулаком и сослали в Сибирь. А вот сейчас мы едем туда, но уже без конвоя.

  -Эх., - махнул рукой дед, - наверное и эти евреи были такими же кулаками.

  Снова тяжело вздохнул он и сделал глубокую затяжку.

  Наконец поезд остановился и народ начал выпрыгивать из вагона, так как поезд не стоял на платформе и до вокзала было далеко. Мальчик спрыгнул со ступеньки и побежал. Когда он вошел в вокзал, у титана уже стояла длинная очередь. Он тихо стал за последним человеком, но его отталкивали. Он не мог сказать ни слова, не успел еще выучить язык. Очередь хоть и медленно, но двигалась.

  -Ой, малец, вон твой поезд отходит - крикнул ему кто-то, когда он уже был почти у самого титана.

  Мальчик выскочил на улицу, но поезд стоял на месте. Он хотел без очереди набрать кипяток, но его не пропустили.

  -Вот эти наглые евреи, а может германцы и правы, что не любят этих курчавых, - говорили в очереди, а некоторые ухмылялись. Снова подошла его очередь набрать воду, но снова раздался крик: -Поезд трогается! - Мальчик не поверил, а когда выбежал на перрон, поезда уже нигде не было.

  Глава вторая