И кнутом, и пряником

В небольшой, тесно заставленной мебелью комнате, на кровати, спустив ноги, сидела хозяйка квартиры. Людку поразили размеры ее фигуры. Женщину будто накачали насосом для велосипеда. Ее руки, ноги, туловище, лицо − все было раздуто до предела. Казалось, легонько тронь ее иголкой, и она лопнет, как воздушный шарик.

− Проходите, не стесняйтесь, — тяжело дыша, проговорила женщина. — Да, я просила Лену найти мне помощницу. Сама, как видите, сделать уборку не могу. Раздевайтесь! Все необходимое для работы — в коридорчике.

Пока вычищали от мусора и пыли комнату, разговорились.

— Катя, у вас четверо детей? — то ли спрашивая, то ли утверждая, заговорила хозяйка квартиры.

— Да, четверо, — подтвердила Екатерина, складывая в таз грязную посуду.

— Как вы с ними справляетесь? Наверно, нелегко вам?

— Старшие помогают, Людка да Валька. Они у меня молодцы!

— А у меня детей нет, — с горечью проговорила Нюся. — Ни мужа, ни детей.

Екатерина промолчала: не любила она лезть людям в душу. Захотят — сами расскажут о наболевшем. Большинство одиноких людей разговорчивы. Женщине, которая из-за болезни не могла выходить из дома, хотелось поговорить.

— Сейчас я на пенсии, а работала бухгалтером, — изливала душу больная. — Работа не пыльная, с людьми. Получала неплохо — было, за что обуться и одеться. Это сейчас я на тумбу похожа (кривая усмешка пробежала по ее лицу и исчезла), а так была фигуристой и на лицо ничего.

Людка, вытирая на прикроватной тумбочке пыль и переставляя бутылочки с лекарствами, взглянула на тетю Нюсю. Короткие растрепанные волосы каштанового цвета с проседью, припухшие веки, обвисшие щеки, двойной подбородок и бледные губы — вовсе не красавица. Но ожившие от воспоминаний синие глаза, правильной формы нос говорили о том, что на эту женщину когда-то заглядывался не один мужчина и не одна соперница втайне завидовала ей.

— От кавалеров отбоя не было, — с перерывами делилась пережитым Нюся. — Особенно меня добивался один инженер, Соколов Юрий Витальевич. Нечего говорить, импозантный был мужчина. Жаль только, что женат. Ухаживал он за мной очень красиво. Приходил ко мне с цветами, шоколадными конфетами. Чай попьем — я его и прогоню: иди к своей жене. На чужом несчастье своего счастья не построишь. Не знаю, чем бы все это закончилось, но погиб мой воздыхатель в автокатастрофе.

Женщина замолчала. Было слышно ее затрудненное дыхание и чмоканье мокрой тряпки — Екатерина домывала пол.

— С тех пор я одна: ни с кем свою жизнь не разделила, — досказала задумчиво Нюся.

Екатерина расстелила тряпку у порога. Людка в это время уже ждала мать.

— Кажется, все! — Екатерина направилась к умывальнику.

— Спасибо вам большое, — поблагодарила помощниц больная. − Вот вам пять рублей. А под кроватью возьмите баночку вишневого варенья. Если сможете, приходите через неделю.

Невыносимо стыдно было Екатерине брать плату с больной пенсионерки за незначительную, на ее взгляд, работу. При случае сама последнее бы отдала. Но дома ее ждали голодные дети, и Екатерина, сердечно поблагодарив женщину, взяла.

— Мам, — по дороге домой спросила у матери Людка, — а почему тетя Нюся не вышла замуж за другого мужчину?

— Я думаю, очень любила Соколова, — задумчиво ответила мать и, помолчав, досказала: — Счастливая и несчастная женщина.

Вечером семейство Никитиных уплетало густое, засахаренное, казавшееся необыкновенно вкусным варенье с хлебом, пило дешевенький чай и было чрезвычайно довольно. Екатерина с Людкой до самого отъезда в Каракалпакию ходили убирать у Нюси, а та платила им, чем могла: деньгами, вареньем и историями из своей и чужой жизни.

Глава 10

Чайханщик Улугбек

Долгожданной радостью пришла, наконец, весна. Она в Узбекистане роскошная. В этом солнечном крае народ о весне говорит так: «Наступил хамаль — все кругом набухает». Сначала весь растительный покров наполнился живительным соком, окреп, а затем зацвел ошалело и дурманяще, словно не воздухом дышишь, а куришь кальян, до отказа набитый травами и цветами.

Несмотря на то, что от Николая очень редко приходили какие-либо известия, Екатерина вздохнула свободнее: вешнее движение природы подарило ей ожидание близких перемен. Скоро конец учебного года. Она с детьми поспешит в далекую Каракалпакию, где, очевидно неплохо, устроился ее муж, отец их четверых детей.

Времени до отъезда оставалось немного. Надо было подумать, куда девать пожитки. Их невесть сколько, но все не увезешь. Продать? Конечно, можно, но кто знает, как сложится жизнь. Нет, лучше у кого-нибудь оставить. У кого? У Люськи? Та такая же, как перекати-поле: сегодня — здесь, завтра — там. У Насти? Живет одна, с Лилькой. Мужиков водит. Пропьют! Екатерина ломала голову, но придумать ничего не могла.