И начнется отсчет

– Алексей, ты пристрастен. И, я думаю, в тебе говорит задетое самолюбие. Она, несмотря на свою неопытность, очень способная и уже сейчас может прыгать дальше тебя. Ты же, похоже, достиг своего потолка. Древний Рим – максимум, который тебе доступен. А знания… знания можно дать.

– Да, только усвоит ли она их?

Ах ты… мерзавец!

Постучав и приоткрыв дверь, я, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, вплыла в комнату. Собеседники мгновенно обернулись, а Разинский, судя по выражению его лица, пытался угадать, как много я услышала из их разговора.

– Добрый вечер, мадам. Я пришла отдать вам вещи, взятые для задания.

В ответ на молчаливый поклон Разинского – изящный книксен. И снова поворот в сторону мадам.

– Как все прошло? Что-то ты выглядишь бледновато.

– Встретилась с динозавром, а так все хорошо. Сделала все, как было указано в инструкции.

– Умница! Но, видно, из-за того негодника ты сильно поизрасходовала свою энергию. Тебе необходимо отдохнуть.

– Я и направляюсь в свою комнату. Но нужно же было занести инвентарь.

– Вот, Разинский, учись! Всем бы такую ответственность за казенное имущество!

Первый творец только поморщился и вышел, а я повернулась к пожилой женщине.

– Скажите, мадам, а остальные творцы имеют превосходные навыки… во всех необходимых отраслях?

Меня очень беспокоил и задевал тот факт, что я могу быть в чем-то хуже их. И так отстаю практически во всем.

– Понимаю твои переживания, – улыбнулась мадам Малкин. – Но не стоит так сильно беспокоиться. У каждого из трех творцов нашей современности есть свои сильные и слабые стороны. Поэтому задания и распределяются между вами по-разному. Например, Джеймс ничем не выделяется. Он вроде бы умеет все, но особых талантов в каком-либо направлении у него нет.

Мадам Малкин улыбнулась снова.

– Разинский имеет очень богатый и обширный практический опыт. Но в плане исторических или необходимых теоретических знаний у него сильные пробелы. Он практически не разговаривает на других языках, может только понимать то, что ему скажут, и то с трудом. Именно поэтому его злит твоя принадлежность к творцам. Ты не только женщина, но еще и разбираешься в некоторых вопросах лучше него. А как он смешивает яды! Еще ни одного сложного состава не смог воспроизвести. Зато после его смесей человека ни одно противоядие не спасет. Да что человека – с их помощью, мне кажется, можно отравить даже творца!

– Но я не понимаю, при чем тут языки, если нас не видят и мы должны оставаться незаметными?

– Навыки вам в первую очередь нужны для выполнения заданий, а не для адаптации. К тому же не забывай: в прошлом вас могут видеть другие творцы или исключительные люди. Чаще всего они, убедившись, что никто, кроме них, вас не видит, пройдут мимо. Хотя… чем дальше в прошлое, тем больше опасность, если вас заметят.

Поблагодарив и попрощавшись, я в странно приподнятом настроении направилась прочь, даже не подозревая, какие еще открытия меня ждут.

* * *

Придя к себе, помывшись и надев тонкую ночную рубашку, я устало опустилась на кровать, и все было бы хорошо, не вспомни я про свой тотем. Движимая любопытством, встала и подошла к зеркалу. Это было крайне опрометчиво с моей стороны.

Тонкая вязь узора начиналась на скулах и витиевато спускалась на плечи и дальше по спине и груди на живот.

Внутри меня поднялась буря эмоций: восхищение, ужас, непонимание… Узоры начали наливаться и сиять красным светом.

– А-а-а‑а!

Упав на пол, я начала кататься, пытаясь унять огонь, который, казалось, охватил меня и нещадно жег кожу. Больно было ужасно. Слезы хлынули из глаз. Зажмурившись, я уже не обращала внимания на окружающую действительность.

Вот кто-то подбежал, меня звали по имени, но мне было все равно – сознание медленно меня покидало.

* * *

Пришла в себя я в лазарете Цитадели. На стене была все та же драпировка с гербом и цветами отдела творцов, а повернув голову, я увидела уже знакомого доктора и Корнейси.

Глава творцов поднялся со стула, на котором сидел, и, подойдя ко мне, спросил:

– Ольга, что случилось? Расскажите…

Ощупав свое лицо, я поняла, что оно чем-то смазано, из-за этого я ощущала некоторую стянутость кожи, но больно не было.

– Это от ожогов, – пояснил доктор при виде моих манипуляций.

Облизав пересохшие губы, я хрипло проговорила:

– Я решила посмотреть на тотем. Потом увидела странный узор. Потом испугалась, наверное…

– И он начал вас жечь? – уточнил Корнейси.

– Нет. Сначала узор засиял красным, мое тело пронзила боль, а потом появился жар.

– Неожиданно… – пробормотал глава. – Тотем нанес на ваше тело временны́е метки. Они есть у каждого творца. Но ни один не испытывал такой боли. А за все время существования корпорации узор светился только у семи человек. Вы восьмая.

– Временны́е метки? – заволновалась я. – У меня на лице так и останутся рисунки?!

– Не стоит так нервничать, – успокаивающе поднял руки Корнейси. – У вас метки будут только на небольшой части лица и везде, где сейчас ожоги.

Судя по моим ощущениям, это вся спина, грудь, живот… Кошмар!

– И не переживайте: их легко можно замазать.