И не таких гасили

Поскольку ехал Антонов медленно, зеленый пикап нагнал его минуты через две и пристроился сзади. За рулем сидел Лось и что-то говорил своим спутникам. На месте выбитого зуба чернела дыра. «Удобно плеваться, но неловко улыбаться», — срифмовал Антонов в уме. Но весело ему не было. Он понимал, что в лице Лося нажил себе смертельного врага, а это могло осложнить выполнение задания.

Подкатив к воротам, подполковник без удивления увидел, что они открыты: наверняка егеря успели доложить о случившемся по мобильной связи. А вот у Антонова такой связи больше не было, и это еще больше затрудняло его положение.

Въехав во двор, он обогнул замшелый фонтан, наполненный не водой, а сухой листвой, и затормозил возле внедорожника, такого черного и лакового, словно его отлили из смолы, которая успела загустеть. Как только он выбрался наружу, дверь отворилась, выпуская на крыльцо тяжелую тушу Темногорской.

— Добро пожаловать, Константин, рада вас видеть, — произнесла она в нос и посмотрела поверх головы. — Боже правый, что с тобой, Игнат? Ты упал? Ай-яй-яй, следует быть осторожнее.

Антонову не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что она обращается к Лосю. А в голосе Темногорской, помимо гайморитных ноток, он услышал злобную издевку. Как будто она дразнила своего цепного цербера, желая натравить его на гостя.

Антонову это не понравилось. Ворота за ним закрылись, а прорываться на волю с оружием в руках ему не хотелось. Не для этого его прислали.

— Мы думали, он браконьер, — буркнул Лось, словно это могло послужить ему оправданием.

— Ты шепелявишь, мой друг, — попрекнула своего цербера хозяйка. — Если ты начнешь вставлять зубы в таком возрасте, то к пятидесяти у тебя ни одного настоящего не останется.

— Мне тоже здорово досталось, — примирительно произнес Антонов, прикасаясь ко лбу. — Так что квиты.

— Нет! — рявкнул Лось.

Темногорская погрозила ему пальцем.

— Не сметь повышать голос! Не здесь норов надо было показывать. Возьмешь вещи нашего гостя и отнесешь в дом. — Она обратилась к Антонову. — Оставьте ему ключи, Константин и следуйте за мной. Игнат обо всем позаботится, не беспокойтесь.

Лося передернуло от испытываемого унижения.

— Этот чижик за домом следил! — наябедничал он. — В бинокль.

Получилось очень по-детски. Егеря уставились себе под ноги, Лось покраснел, а Темногорская топнула ногой:

— Хватит! Бери ключи и делай, что тебе велено!

— Я сам, — быстро сказал Антонов, которому вовсе не хотелось, чтобы в его вещах рылись посторонние.

— Ни в коем случае, — отрезала Темногорская. — Идемте. Ваши вещи принесут.

Услышав это, Лось погонял во рту слюну и демонстративно сплюнул под ноги. Антонов сделал вид, что его это не касается.

Когда он поднялся на крыльцо и прошел за Темногорской в дом, она повернулась к нему и произнесла с притворной озабоченностью:

— Все же вам не следовало ссориться с начальником моей охраны. Он парень горячий и злопамятный.

— Я это заметил, — сказал Антонов.

— Будьте настороже.

— Не сомневайтесь, Белла Борисовна.

Сказав это, Антонов не удержался от улыбки. Нельзя было придумать ничего глупее, чем предупреждать его об опасности, которая подстерегала на каждом шагу в этом болотном логове.

6. Собеседование

Переступая порог, Антонов рассчитывал увидеть что-то вроде обветшалого дворянского гнезда с громоздкой рассохшейся мебелью, но его ожидал сюрприз. Интерьер в корне отличался от унылого экстерьера и приятно удивлял сочетанием современности с очень элегантной, хорошо отреставрированной стариной.

Круглый холл с изогнутой лестницей, ведущей наверх, был выдержан в серебристо-белых тонах, все двери и рамы сделаны из благородного светлого дерева, а ковер, подобранный в тон обоям, был пушист и мягок, как первый снег. На стенах, в лучах подсветки, висели картины, показавшиеся Антонову оригиналами. Впрочем, его познания в живописи ограничивались «Тремя богатырями» и «Девятым валом».

— Шишкин, — сказала Темногорская, придержавшая гостя за плечо, чтобы указать ему на большое полотно, знакомое большинству россиян с детства.

На картине было изображено медвежье семейство, собравшееся возле бурелома. В дремучий лес с вековыми деревьями робко заглядывали солнечные лучи. Над глубоким оврагом поднималась сизая утренняя дымка.

— Но это же… — Антонов осекся.

— Да, — горделиво подтвердила Темногорская.

— Я думал, эта картина хранится в Третьяковской галерее.

— Все так думают. Но в Третьяковке висит всего лишь копия.

Так и не сообразив, вымысел это или правда, Антонов последовал за хозяйкой дальше, и вдруг его внимание привлекло какое-то движение наверху. Вскинув взгляд, он увидел смотрящего на него поверх перил брюнета с блестящими черными глазами. Брюнет отпрянул, но подполковник успел узнать в нем Шамиля, которого запомнил по десяткам фотографий.

Террорист находился здесь! И, ясное дело, не для того, чтобы любоваться картинами или слушать светскую болтовню хозяйки.