И никто кроме нас - 2

- Какова же, скажите-ка мне шваль! Какая же поглядите дрянь! Слова вылетели из её рта как пробка из бутыли с забродившим вином. Подумай-ка - как все умело обставила! Как заманила дурочка и обкрутила! И такой тихой представилась, таким агнцем показалась, бисером рассыпалась, соловьем разливалась, березкой шелестела! Сейчас грехи по церквям замаливать раскатывает....

- Нет, не Аликс - та слишком глупа! Это Старуха, да старуха затеяла. Надолго все проcчитала! - Мария Федоровна на минуту замолчала, Словно споткнувшись о какую-то мысль, всплывшую в этом шторме в её голове. - А! Вот оно в чем дело! Не простила царствующий дом до конца жизни, войны ей мало стало, так династию убрать. Ах ты змея! Хотя, девичье горе на всю жизнь помнится - позор на воротах не отмыть! Но какова! Ох, Бабуля, как точно все.... Видать святые отцы ей из Курии напомнили историю! - Мария Федоровна стояла по середине салона и словно и не видела ничего вокруг. Ксения смотрела на мать испуганно - тяжелое бремя знаний, не замутило ли рассудка матери? Но, мгновение прошло, и раскаленный клинок мысли Императрицы возвратился к дочери! Не даром в спину эту даму близкие называли Гневливой. Львица Российской Империи вышла на тропу войны! Войны навязанной ей, но бросивший вызов и покусившийся на её семью, дом и страну.... - Ой! Горько будет сожалеть! Многие Дома ужаснутся! Нас обидели, и в том моя порука - ответа от России не будут ждать долго! Вот Вам крест святой! - Последнюю фразу она произнесла вслух - дочка услышала её и увидела благословение, которым мать осенила себя. - За миром обиженных, Господь встанет! Правда, за нами!

- Ксения приведи себя в порядок, мы заставляем ждать.

...

Примерно через час нас пригласили отобедать, прошли за слугой, стоим, ждем, когда придут дамы. Заскучать не успели - зашел импозантный мажордом в ливрее, провозгласил о пришедших. Мы в то время стояли у окна и любовались видом на Неву. Синхронно развернувшись лицом к вошедшим, склонили головы. Ответив легким наклоном головы, Мария Федоровна прошла к столу и широким, приглашающим жестом, предложила занять свои места.

- Прошу Вас господа по-простому, не чинясь, церемонии оставим на потом. - Вдовствующая Императрийца, присела за стол.

Тут же, с тихим шорохом, засуетились лакеи....

Обед начался. Внезапно Императрица сделала знак, рукой привлекая внимание сидевших. - Господа, предлагаю Вам тост Мозельвейнского, - она на секунду замолчала, - за благополучие нашего Отечества! Надеюсь, мы делами своими оградим его от наветов врагов и злодеев и, воздав им по заслугам, отметем всех от пределов нашей державы! Я не мастерица говорить за столом, всю жизнь супруг мой произносил подобного рода спитчи и речи.... Но если время пришло.... - Она сделала еще одну паузу, - придется и нам, как говорят в нашей стране, засучить рукава! Если Бог, по своей милости, подал нам руку во спасение, не возьмем на себя грех, подобно нерадивому хозяину в лености пребывать! Если Вы господа с нами, то и мы.... И спасибо вам господа. Вот и все, что желала я Вам сказать, господа, благодарю Вас! - Зазвенел хрусталь, от сидевшего к сидевшему полетели многозначительные взгляды-все молчали....

...

А в это время, в своем кабинете, Старый Великий князь Михаил Николаевич единоборствовал с разварной треской! Его бедственное состояние усугублялось пареным шпинатом, по вкусу более напоминавшим долго вареный лопух! Врач, немец из Академии, приказал остерегаться мясного и жаренного, не пить любимых Князем грузинских вин, и совершать пешие променады по набережной или в Летний пешком! Немец, поганец этакий, на неделю привозил для повара, такого же немца, на длинной бумажке список блюд по дням, потом давил на живот, смотрел в глаза и щупал пульс! Его спасало одно от справедливого гнева отставного Наместника - одетый на нем полковничий мундир!

Мнения людей штатских, как ветреных и не постоянных, Старый Князь в расчет не брал. Дельное, по его разумению, были способны сказать только люди в мундире и при чине! Даже от солдата, порой, можно услышать поболе дельного, чем от иного столоначальника! Так что Великий князь принимал муки и лишения радостей своего бытия из рук русского офицера, хотя и немца. О своей голштинской ложки крови в жилах, Великий Князь старался по традиции не вспоминать, как и все его многочисленные родственники. Так бы все и продолжалось, если бы старый камердинер, служивший Великому князю за обедом вдруг, предварительно оглянувшись на дверь, не наклонился к его уху и не прошептал несколько слов.

- Что ты там бормочешь, ну приехала, ну сама и... а заперлись с офицерами, что ты говоришь? С теми самыми, что от сына приехали? Так что, шесть часов там сидели? А теперь? Обедают, в малой? - Князь задумался, - вот что, ты приглядывай за гостями и дальше, только на глаза-то не попадайся, тишком.