И один в тайге воин

– Признаться, Пётр Михайлович, мне с этим парнем гораздо проще, чем с десятком тех, кого в наших кругах принято ровней считать. Он предавать не умеет, – вдруг заявил контрразведчик.

– Понимаю, – помолчав, кивнул Сергеев. – Я когда дознатчиком начинал, был у меня в участке десятник. Всю жизнь в службе. Но с ним я в любую авантюру влезть был готов. И слушать умел. И соображал так, что иным учёным позавидовать впору. Видать, у нас с вами, Владимир Алексеевич, судьба такая, что друзьями можем назвать только вот таких вот, не известных никому.

– По мне, так это и неплохо. Во всяком случае, в него как в омут всё. Что ни скажи, тут и помрёт, – усмехнулся офицер. – Да вы и сами видели. Пока не признались, что всё знаете, рта не раскрыл.

– Да уж, – улыбнулся граф. – Мне моего десятника до сих пор не хватает.

– А что с ним сталось? – решился спросить парень.

– Убили. Меня вытолкнуть успел, а сам мою пулю принял. Мы тогда банду одну брали. Политических. Вот они и… – он замолчал, обречённо махнув рукой.

Неожиданно для себя Мишка понял, что Сергеев и вправду до сих пор корит себя за гибель того человека и очень жалеет, что его больше нет рядом.

– Царствие небесное рабу Божьему, – вздохнул он, коротко перекрестившись.

– Благодарю, – кивнул граф.

– Ваше сиятельство, а по винтовкам моим что? – сменил Мишка тему.

– А вот тут всё странно, – вздохнул Сергеев, заметно помрачнев. – По уставу нашему винтовка должна использоваться в полном строю при атаке противника залповой стрельбой. В обороне же стрельба должна вестись по мере приближения противника. Точно не помню, но как-то так. А твоё оружие для генштаба – это ненужный перевод боеприпаса.

– Бред сивой кобылы, – не удержавшись, фыркнул Мишка.

– Поясни, – потребовал контрразведчик с непонятной усмешкой.

– А что тут пояснять? – возмутился парень. – Вы попробуйте попасть в стог сена с расстояния в полверсты с открытого прицела. Да вы его и не разглядите. Стрельба должна вестись из укрытия, прицельно, шагов примерно с двухсот, когда врага чётко видно. И в атаку ходить надо не строем в полный рост, а скрытно перемещаясь и сокращая дистанцию до противника для уверенного его поражения. Это не та война, что с Наполеоном или с персами была. Про Крым я и не вспоминаю.

– А с чего ты так решил? – заинтересованно спросил граф.

– Так оружие теперь другое. А уставы от царя Гороха остались. Война теперь более скоростная будет. Ну, сами вспомните. У тех же германцев уже бронированные машины есть, которые по полю идут и пушками стреляют. А вы против них в полный рост, строем?

– И снова прав, – негромко проворчал контрразведчик. – Как вам, Пётр Михайлович, такой тактик из глубинки?

– Интересно. Хороший аргумент, чтобы генштабовским снобам нос утереть, когда изобретение твоё продвигать стану, – коротко рассмеялся Сергеев.

– А вы, ваше сиятельство, журналы оружейные полистайте, пока в столицу ехать станете. Там много всякого интересного найти можно, – посоветовал Мишка. – А когда говорить там станете, те журналы и покажите. Пусть подумают. А то они там войну только на бумаге видят. А кровь у нас тут льётся. А придет время, и на западных границах то же самое будет. Уж наши политики продажные постараются.

– Миша, прикуси язык, – рыкнул контрразведчик.

– Да прав он, Владимир Алексеевич. Прав. И мы оба это знаем, – развёл граф руками и тяжело вздохнул.

* * *

Лето наконец закончилось, и Мишка, весело насвистывая, отправился на заимку. Отдохнуть. Именно так он назвал свои отлучки из дома, вызвав у домашних приступ долгого смеха. С учётом того, сколько всего он привозил оттуда домой, это было и вправду смешно. Одного мяса парень засаливал пудами. Не говоря про рыбу, икру, ягоду, которую он выкупал у женщин хантов, мёд и пушнину.

За эти годы Мишка умудрился одеть всех своих женщин так, что им лютой завистью завидовали не только соседки, а даже обитательницы чистой стороны. Замша, меха лучшей выделки, тончайшая кожа, шитые бисером пояса, его домашние ходили первыми модницами, заставляя женщин устраивать своим мужчинам лесопилку на дому. Сам же Мишка предпочитал в одежде странную смесь из фасонов западных образцов вкупе с национальными одеждами хантов. На всех его куртках были карманы и петельки для различных мелочей.

Но вместительная сумка из плотной кожи была непременным аксессуаром одежды. Про себя парень называл её рюкзак-однодневка, хотя и носил через плечо, а не на спине. Впрочем, от этого она не становилась менее вместительной. Вот и теперь, скинув её на днище вельбота, парень только усмехнулся, когда услышал металлический лязг. На заимке давно уже была устроена запасная мастерская. Не такая вместительная, как дома, но любой мелкий ремонт он мог выполнить спокойно.