И он увидел

В голове Ивана Петровича что-то ярко вспыхнуло, и тут – же начало угасать, в глазах померкло. Падая боком на пол, усыпанный старыми опилками, он увидел снизу последнюю картинку в своей жизни – голова маленькой девочки была пришита к шее грубыми серыми нитками. Длинные швы глубоко врезались в кожу и сверху замазаны зеленкой. «Так вот откуда….» – пронеслось в его голове и в этот момент сознание оставило его навсегда.

Прошел один год.

Мария Ивановна Синицкая, мать Ивана Петровича, возвращалась из хлебного магазина домой, когда ее нагнала бывшая соседка по квартире, Лидия Степановна. Постояли – поговорили о том, о сем – о картошке, о новом доме Степановны, посетовали на старость.

– У тебя Ваня – то, чего, в другой город переехал? – перевела тему Степановна.

Мария Ивановна посмотрела на нее удивленными глазами и сквозь слезы говорит:

– Ты чего, пропал он. Уже год как ищут. Уехал в командировку в область и не вернулся потом.

Степановна поняла, что задела бывшую соседку за живое, но, все – же, посомневавшись, решилась сказать:

– Значит, обозналась я, Ивановна, ты уж извини, я не… Просто на прошлой неделе ехала в вагоне из города – смотрю – стоит мужик, вылитый твой Ванька. Только одет как-то странно, и стоял он в лесу, у какой-то избушки. Но портфель вроде в руке держал. Быстро все было.

Ничего не ответив, мать Ивана Петровича молча пошла по дорожке к своему дому.

Обида

Эта история произошла на самом деле, поэтому название места не приводится и все имена изменены.

Случилось это в небольшом провинциальном городке, где-то в центре России. На улице стояло лето в самом разгаре. Дождей не было уже месяц, и городок постепенно покрывался пылью. Целыми днями палило солнце, и только к вечеру, когда оно начинало крениться к горизонту, жизнь в городке понемногу оживала.

Именно поэтому день рождения Светы было решено отметить вечером.

Свете сегодня исполнилось десять лет. Мама девочки умерла от болезни три года назад, и Света жила со своими папой и бабушкой, в огромной квартире на втором этаже трехэтажного особняка дореволюционной постройки.

Папа Светы был большой начальник. Его возили на работу на служебной машине и у него был большой кожаный портфель. Он целыми днями отсутствовал на службе и Свете приходилось почти все свое время проводить в обществе своей бабушки.

Когда была жива мама, они жили совсем в другом городе, далеко отсюда. Тогда Света конечно слышала, что у нее где-то есть бабушка, но никогда ее не видела. Потом мама умерла, и им с отцом пришлось переехать к ней, сюда, так решил папа.

Для самой Светы переезд стал самым большим испытанием в жизни, после ухода мамы.

Новое место, новая школа – все это было ничто, по сравнению со знакомством со своей бабкой, Галиной Николаевной. Именно так, до сих пор, ее и называла внучка. Обращаться к ней запросто – баба Галя, просто язык не поворачивался.

Галина Николаевна Орлова была женщина статная и чопорная, как будто знатная дама из царской эпохи. На самом деле она была из семьи кузнеца и родилась в поволжской деревне. Откуда в ней взялась вся ее высокомерность и манеры держаться с людьми – Свете было неизвестно. Галина Николаевна ходила по дому с гордо поднятой головой, обмахивалась веером и зимой и летом, и обращалась к внучке только «милочка» и «душечка». Хотя большую часть времени она проводила в своей комнате, вход в которую Свете был строжайше запрещен еще в день их приезда. А попасть туда Свете очень даже хотелось.

Всего в их квартире на втором этаже было три комнаты. Одну из них заняли Света и ее папа, одна была общей гостиной и столовой, а в третьей жила бабка. Ее комната находилась в конце длинного темного коридора, увешанного старыми картинами в темных резных рамах. Дверь комнаты, мало того, что всегда была закрыта на замок, еще и закрывалась наглухо тяжелыми бордовыми портьерами с золотой бахромой по краям. Даже отец, когда ему необходимо было что-нибудь сообщить своей матери, стучался в дверь и ждал ее снаружи. Света никогда, со дня приезда, не видела его выходящим из этой комнаты.

Так вот, однажды, когда отец был на работе, Света прокралась по коридору и спряталась за портьерой. Простояла она там минут десять, пытаясь по звукам понять – что – же происходит за дверью. Она уже хотела покинуть свое тайное место, когда стала различать довольно странные звуки: сначала кто-то громко ходил по комнате взад-вперед, потом шаги прекратились, и послышалась – то ли тихая песня, то ли стон, в общем, голос. Суть в том, что голос был мужской, а в гости к бабке никто никогда не ходил. После этого наступила тишина, а потом в комнате что-то громко уронили на пол, что-то очень тяжелое. Света от неожиданности коротко вскрикнула и убежала прежде, чем ее могли застигнуть за этим занятием.

Разговора о том, чтобы спросить у своего отца, а тем более у бабки, кто мог разговаривать в ее комнате – даже быть не могло. Так Света и терялась в догадках. И, в тайне, готовила план проникновения в святая – святых их квартиры.