И.П.Павлов PRO ET CONTRA

«Циолковский, припоминаю, он изобретатель в области воз духоплавания. Кажется, так? Подробностей не знаю. Так что же, он интересуется моими работами?» — «Да, очень, но мне страш но вам сказать о причине его интереса». — «Говорите…» — «Ви дите ли, Иван Петрович, сейчас техники и у нас, и на Западе заняты проблемой межпланетных перелетов с помощью огром ных ракет. Конечно, еще понадобится лет сорокпятьдесят для решения всех технических вопросов, но появились и физиоло О посещении И. П. Павлова в 1926 году 467 гические вопросы: как влияет на организм ускорение — ведь ракета должна будет развивать скорость от 11 до 16 км в секун ду, — и затем явление невесомости. Циолковский считает, что эти явления пора уже изучать, чтобы физиологи могли дать от вет: вредны ли человеку эти явления, тогда техника разрабо тает меры предупреждения. Циолковский просил меня узнать у вас, что вы об этом думаете…» — «Ровно ничего, — отрезал И. П. Павлов. — Не думал и не могу думать, ибо этими вопроса ми я не интересовался… Не очень ли спешит Циолковский с по летами на другие планеты?.. Хочется задать ему встречный воп рос: надо ли это человеку вообще? Не плохо ли ему живется на Земле, что он думает о небе. Допустим, что и я не доволен своей жизнью, но я не мечтаю улететь с Земли, ибо не жду в небе осо бых благ… Возможно, что это будет интересно, даже увлекатель но, но не обязательно. Надо, по моему разумению, стремиться к улучшению человеческих отношений на Земле. Вот что является первейшей задачей любого человека. А что мы видим? Наши политические деятели ставят широкие эксперименты, но пока что для меня их результаты неубедительны. Правда, прошло очень мало времени, для истории — это секунда, вот выто уви дите, что будет через четверть века… Но ясно лишь одно — им, нашим властителям, надо помогать, иначе у них ничего не вый дет, ровно ничего. Поэтомуто я категорически протестую про тив обезглавливания России: сейчас каждый ученый должен быть на своем посту и помогать им, большевикам. Иначе хаос, анархия, голод и мировая язва. Я — не большевик и не разде ляю их программы, что они задумали, помоему, слишком рано, еще человеческое общество не созрело для коммунизма… Но уж если на то пошло, если двести миллионов человеческих жизней втянуты в эту опасную игру, то разум требует одного — надо им помогать, надо искоренять межживотные отношения, которые выпирают наружу. Просветительская деятельность сейчас является обязательной для каждого русского интеллигента и особенно для каждого ученого. Я, несмотря на свой возраст, несу бремя науки — и не только для науки — но и для того, чтобы просла вить Россию, хотя бы и большевистскую, чтобы нас признали во всем мире, а не считали дикарями, поправшими все свойствен ное до сих пор человеку. Многие думают, что Павлова больше вики покупают, — не верьте этому. Павлов не продается, но Павлов пришел к логическому выводу — надо помогать больше викам во всем хорошем, что у них есть. А у них есть такие заме чательные вещи, которые и не снились там, за границей. Кто знает, может быть, это и есть “свет с Востока”, который предви 468 А. Л. ЧИЖЕВСКИЙ дели прошлые поколения. Все это дело рук русских людей, хотя среди них много иноверцев, евреев. Но это тонкая прослойка. В основании большевизма лежит потребность русского духа к со вершенству, к справедливости, к добру, к великой человечнос ти. Карл Маркс создал эту систему, но русский дух ее перевоп лотил посвоему. Маркс был еврей, но и Христос — тоже еврей, большевизм в своем конечном итоге многограннее и совершен нее христианства, но этого надо еще ждать — десятилетия, пол века, не меньше. Передайте, пожалуйста, Леонтовичу эту мою точку зрения, чтобы он понял, что я отказываю в его первой просьбе не из-за упрямства или другой причины, а из принци пиальных соображений. Прошу вас также понять меня и не счи тать, что я боюсь чегото, боюсь большевиков. Нет, в моем воз расте уже ничего не страшно, но я следую своим убеждениям — и только».

Я был потрясен речью Павлова: она не имела ничего общего с тем, что о нем говорили. Его политическое credo было неожи данным для меня — все его считали заядлым контрреволюцио нером, а он оказался чуть ли не коммунистом, — и, во всяком случае, несравненно дальновиднее многих, многих русских ин теллигентов, которые шипели на Октябрьскую революцию, са ботировали и показывали кукиш в кармане.

«Ну, а что касается вопросов вашего калужского знакомо го, — продолжал после небольшой паузы Иван Петрович, — на них никакого ответа дать не могу, ибо не знаю их сути. Если вам не трудно, прошу вас объяснить мне их».