И пели птицы...

Милый Тед, пишу всего несколько строк на случай, если больше мы не увидимся.

Завтра начинается наступление, абсолютно все у нас рады этому, веселы, бодры и верят, что удача их не покинет.

Прошу тебя, передай приветы моим очень многим, очень дорогим друзьям.

И, пожалуйста, передай маме, Тому, Дэйзи и малышам, что я их нежно люблю.

Надеюсь, это au revoir[10], а не прощай.

Твой любящий брат Альберт.

Закончив, он никак не мог заставить себя заклеить конверт. И, снова вынув письмо, приписал внизу: «Выше голову, Тед, и не тревожься за меня, я в полном порядке».

За восемь часов до назначенного времени наступления орудия смолкли, приберегая снаряды на утро.

Время было ночное, однако никто не спал. Типпер смотрел, словно не веря глазам, на Лесли и Стада. Он уже лишился суеверных надежд на то, что сможет как-то выбраться отсюда, тут не помогло бы никакое волшебство. Он упустил свой последний шанс. Теперь оставалось лишь дотерпеть до рассвета.

Стивен покосился на сидевшего рядом с ним Бирна. Однако когда тот повернулся к нему, в глаза ему посмотреть не решился. Похоже, Бирн понял, как обстоят дела.

Он подошел к Ханту, тот молился, стоя на коленях на дощатом полу траншеи, тронул его за плечо, потом положил ему на голову ладонь. А следом подступил к Типперу, ткнул его кулаком в плечо и с силой пожал руку.

Капралы Смит и Петросян проверяли снаряжение, переходя от одного угрюмого солдата к другому.

Бреннан сидел отдельно от всех, курил.

— Я все о Дугласе думаю, — сказал он.

Стивен кивнул. Бреннан вдруг затянул ирландскую песню.

Стивен увидел, как Бирн протянул руку, обнял Типпера, прижал к груди:

— Ждать осталось недолго. Скоро пойдем.

Около четырех, в самый глухой час ночи, в траншее воцарилась смертельная тишина. Все молчали. В кои-то веки не было слышно даже птиц.

Наконец за краем земли забрезжил свет, озаривший висевшую над рекой туманную дымку. Пошел дождь.

Из хода сообщения появился Грей, напористый, мрачный:

— Атакуем в семь тридцать.

Взводные командиры, не поверив услышанному, уставились на него:

— При дневном свете? При дневном?

Когда время атаки сообщили бойцам, на их лицах отразился такой испуг, точно они встретились с привидением.

Принесли завтрак и чай в бидонах из-под бензина. Серьезная физиономия Ханта склонилась над беконом, который он подогревал на крошечной плитке.

Стивен почувствовал, как вся кислятина, скопившаяся в желудке за бессонную ночь, поднимается к языку.

Потом появился ром, и разговоры возобновились. Солдаты жадно глотали его. Некоторых, самых молодых, начало пошатывать, их одолел смех.

Заработали орудия немцев, выстрелы их, поначалу разрозненные, набирали силу, — к удивлению бойцов, которых заверили, что немецкая артиллерия уничтожена.

Британские пушки открыли ответный огонь. Отсюда, с самой линии фронта, бойцы могли видеть своими глазами, какие потери он наносит противнику, и зрелище это подбодрило их. Дышавшие ромом Стадд и Лесли закричали, размахивая поднятыми над головой руками. Они видели, как перед немецкими траншеями взлетают, словно струи фонтана, столбы земли.

Шум над их головами усиливался. Семь пятнадцать. Осталось совсем немного. Стивен стоял на коленях, кое-кто из бойцов, достав из карманов фотографии, целовал лица жен и детей. Хант рассказывал похабные анекдоты. Петросян сжимал в ладони серебряный крестик.

Артобстрел достиг максимальной мощности. Воздух над траншеями казался налитым плотным, неподвижным гулом. Такой могли создавать морские валы, вздымающиеся и не опадающие. Ничего подобного этому звуку на земле не существовало. Иисусе, повторял Стивен, Иисусе, Иисусе.

Взорвалась заложенная под кряжем мина — вздыбился, словно землю вывернуло наизнанку, огромный конус слежавшейся почвы. Пламя поднялось более чем на сотню футов. Слишком большой заряд, подумал Стивен. Сила взрыва испугала его. Ударная волна достигла траншеи. Бреннана сорвало со стрелковой ступени, и он полетел на пол, сломав ногу.

Теперь пора, подумал Стивен. Но не произнес ни слова. Бирн вопросительно взглянул на него. Стивен покачал головой. Еще десять минут.

Немцы ответили на взрыв стрелковым огнем. Очереди их пулеметов взрывали землю бруствера, осыпая ею солдат. Стивен пригнулся. Солдаты закричали.

— Нет еще! — завопил Стивен. Воздух над ними затвердел окончательно.

Минутная стрелка часов ползла медленно. И, наконец, миновала черту, означавшую: двадцать девять. Стивен взял в губы свисток. Поставил ногу на ступеньку лестницы. С трудом сглотнул слюну и свистнул.