И пели птицы…

Прихватив ранец, Уир поднялся наверх и направился в ванную комнату. Вода взревела в трубах, застряла, столкнувшись с воздушной пробкой, булькая, пробила ее, отчего вся комната дрогнула, и шумно ударила из широкого крана. Он сбросил одежду, опустился в воду. И все ждал, что вот-вот почувствует себя дома. После ванны он прошел в свою комнату, тщательно выбрал костюм – фланелевые брюки и клетчатую рубашку, – продолжая ожидать, когда его окатит волной привычное чувство нормальности происходящего, когда он снова станет самим собой, прежним, а испытания последних двух лет выстроятся, уменьшаясь в размерах, в некую отчетливую перспективу. Он заметил, что одежда стала ему великовата. Брюки сползали и держались только на тазовых костях. Он отыскал в гардеробе подтяжки, нацепил их. Нет, ничего не произошло. Комод полированного красного дерева выглядел чужим; трудно было даже вообразить, что он видел его раньше.

Уир подошел к окну, окинул взглядом знакомую картину: огромный кедр в конце парка, угол соседнего особняка с террасой и узкой водопроводной трубой. И вспомнил часы детской послеполуденной скуки, когда он вглядывался в этот вид, однако это привычное воспоминание не принесло с собой ощущения общности с отчим домом.

Спустившись вниз, он увидел вернувшуюся мать.

Она поцеловала его в щеку и сказала:

– Ты похудел, Майкл. Чем тебя кормят там, во Франции?

– Чесноком, – ответил он.

– Ну тогда удивляться нечему! – усмехнулась она. – Мы получали твои письма. Очень милые. Утешительные. Когда пришло последнее?

– Недели две назад. Ты написал, что твою часть перебросили, – отец Уира стоял у камина, заново набивая трубку.

– Да, верно, – сказал Уир. – Из Бокура. И скоро опять перебросят, поближе к Ипру Куда-то под Месен, мы стояли там в самом начале. Вообще-то мне не следует рассказывать вам такие подробности.

– Как жалко, что мы не знали о твоем приезде, – сказала мать. – Чай мы сегодня пили рано, чтобы я успела попасть на репетицию хора. Если ты голоден, есть немного холодной свинины и язык.

– Не откажусь.

– Ладно. Сейчас попрошу горничную накрыть для тебя в столовой.

– А вот к помидорам моим ты, боюсь, опоздал, – сказал отец. – Урожай у нас в этом году был чемпионский.

– И попрошу девушку поискать для тебя латук.

Уир поел, одиноко сидя в столовой. Горничная поставила на стол стакан воды, положила салфетку. Ломоть хлеба, масло на отдельной тарелочке. Ел Уир быстро, звуки, которые он издавал, жуя, словно усиливались отсутствием застольного разговора.

Потом он играл с родителями в карты – в гостиной, до десяти вечера, когда мать сказала, что ей пора ложиться.

– Так приятно видеть тебя целым и невредимым, Майкл, – сказала она, запахивая свой кардиган и направляясь к двери. – Вы только не просидите здесь всю ночь за разговорами.

Уир и его отец сели лицом друг к другу у камина.

– Как идут дела в конторе?

– Прилично. Бизнес изменился не так сильно, как можно было ожидать.

Наступило молчание. Уир не мог придумать, что бы еще сказать.

– Хочешь, мы пригласим кого-нибудь в гости? – спросил отец. – Если, конечно, ты останешься до уикенда.

– Ладно. Да.

– Думаю, небольшая компания придется тебе по душе после всего, что… после… ну, ты понимаешь.

– После Франции?

– Точно. Все-таки смена обстановки.

– Там было ужасно, – сказал Уир. – Я тебе еще расскажу, это…

– Мы читали в газетах. Всем нам хочется, чтобы дело пошло быстрее и поскорее закончилось.

– Нет, было намного хуже. Ты и представить себе не можешь.

– Хуже чего? Того, что об этом писали? Больше убитых и раненых, так, что ли?

– Нет, я не про то. Я про… Не знаю.

– Относись к этому легче. Не расстраивайся. Ты же знаешь, каждый вносит свой вклад. Мы все хотим, чтобы война закончилась, но пока она продолжается, каждому следует заниматься своим делом.

– Нет, не то, – сказал Уир. – Там… Послушай, у тебя не найдется чего-нибудь выпить?

– Выпить? Чего?

– Ну… Скажем, пива, стакан.

– Пива в доме нет. По-моему, в буфете стоит херес, но ты ведь не станешь пить херес в такой поздний час?

– Нет. Пожалуй, не стану.

Отец Уира встал.

– Тебе нужно как следует выспаться. Это самое лучшее. Завтра попрошу горничную разжиться пивом. В конце концов, мы должны укрепить твое здоровье.

Он протянул руку похлопал сына по левой руке, сзади.

– Ладно, спокойной ночи, – сказал он. – Двери я сам запру.

– Спокойной ночи, – отозвался Уир.

Когда сверху перестали доноситься шаги отца, он подошел к угловому буфету и достал из него полную на две трети бутылку хереса. Вышел с ней в парк, сел на скамейку, закурил сигарету и дрожащей рукой поднес бутылку ко рту.

2

– Поворожите мне, – попросил Уир. – Предскажите будущее.

Стивен улыбнулся и сказал Эллису наблюдавшему за ними с лежанки:

– Вот же черт безнадежный, а? Хочет услышать от меня, что не погибнет.

– Ну давайте, – настаивал Уир. – И не притворяйтесь, будто вы ни во что не верите. Сами же пристрастили меня к гаданию.

Стивен встал, подошел к перекрывавшей вход в землянку противогазовой занавеске и крикнул:

– Райли! Добудьте мне крысу.