И пели птицы…

Когда Стивен сошел вниз, завтрак уже стоял на столе. Капитан Грей мастерски подыскивал себе и своим офицерам хорошие места для постоя, а денщик его, Уоткинс, обучался когда-то на повара в ресторане лондонского отеля «Коннот». Правда, фронтовой рацион и скудость выбора деревенских продуктов делали его искусство бесполезным, но тем не менее Грей встречал его стряпню с энтузиазмом. За стол Грей всегда усаживался первым.

– Хорошо поспали, Рейсфорд? – спросил он, оторвав взгляд от тарелки. – Харрингтон поднимался вчера наверх взглянуть на вас; по его словам, вы спали мертвым сном.

– Да, как ребенок. Думаю, причина в свежем воздухе.

Грей хохотнул:

– Ну, садитесь, ешьте. Вот омлет. Я посылал Уоткинса на поиски бекона, но пока безрезультатно. Впрочем, французский бекон и в лучшие-то времена был несъедобен.

Офицером Грей был не совсем обычным. Солдаты его побаивались. Вместе с тем этот человек, усвоивший резкий тон и манеры кадрового офицера, отдавал большую часть свободного времени чтению. Грей неизменно носил в кармане томик стихов, а в каждой его землянке всегда висела над кроватью полка, ассортимент которой он пополнял, пачками заказывая книги в Англии. Из университета он вышел врачом, к началу войны работал хирургом. В его маленькой библиотеке избранные труды психиатров венской школы соседствовали с романами Томаса Харди. После того как военный суд под его председательством приговорил к расстрелу молодого солдата, Грей приобрел репутацию строгого командира. Впрочем, он любил поговорить о том, что солдат необходимо понимать и поощрять. Детство, проведенное в равнинной Шотландии, наделило Грея суховатой насмешливостью и практичной осторожностью, смягчавшей наиболее абстрактные из его военных и психологических теорий.

Прожевав сильными челюстями последний кусок хлеба с омлетом, Грей налил себе еще чашку кофе.

– Симпатичный у нас домик, верно? – сказал он и, отъехав вместе с креслом от стола, закурил сигарету. – Доктора умеют устраиваться с удобством, в этом на них можно положиться. Вы хорошо знаете Францию?

– Неплохо, – ответил Стивен, садясь и накладывая себе в тарелку омлет. – Я провел здесь некоторое время перед войной.

– И долго?

– Около четырех лет.

– Боже милостивый! Так вы, наверное, говорите по-французски не хуже местных?

– Думаю, теперь я уже кое-что подзабыл, но когда-то владел языком изрядно.

– Это может оказаться полезным для нас. Правда, сейчас мы с французами почти не сталкиваемся, но кто знает, кто знает. Война продолжается… Как ваш взвод? Вам нравится командовать?

– Нам сильно досталось. Большие потери.

– Да, конечно. Но вы-то как? С солдатами ладите?

Стивен отпил кофе.

– Думаю, да. Хотя не уверен, что они относятся ко мне с настоящим уважением.

– Но подчиняются?

– Да.

– И вы полагаете, что этого довольно?

– Наверное.

Грей встал, подошел к мраморному камину, загасил в нем сигарету.

– Вам нужно добиться их любви, Рейсфорд, весь секрет в этом.

Стивен поморщился:

– Зачем?

– Тогда они будут лучше сражаться. И лучше относиться к тому, что делают. Они же не захотят расставаться с жизнью в угоду какому-то лощеному нахалу.

Жилистое тело Грея подергивалось от воодушевления, пронзительный взгляд искал в лице Стивена знаки согласия. Говоря, он подчеркивал каждое слово быстрым кивком.

– Ну, может быть, – сказал Стивен. – Я стараюсь быть для них примером.

– Не сомневаюсь, Рейсфорд. Я знаю, вы ходите с ними в дозоры, перевязываете их раны и так далее. Но любите ли вы их? Отдали бы за них жизнь?

Стивен начал ощущать себя чем-то вроде предмета научного изучения. Он мог бы сказать: «Да, сэр» – и тем прервать разговор, однако неофициальная, задиристая манера Грея хоть и действовала ему на нервы, но взывала к прямоте.

– Нет, – ответил он. – Полагаю, что нет.

– Так я и думал, – сказал Грей и издал короткий торжествующий смешок. – Это потому, что вы слишком высоко цените свою жизнь. Думаете, она стоит больше, чем жизнь простого солдата?

– Вовсе нет. Не забывайте, я сам был простым пехотинцем. Вы же и представили меня к офицерскому званию.

Дело как раз в том, что я не так уж и ценю свою жизнь. Не ощущаю масштаба всех этих жертв. И не знаю, что чего стоит.

Грей снова присел за стол.

– Что-то я вас не до конца понимаю, – сказал он и вгляделся в лицо Стивена, состроив гримасу пародийного замешательства, но затем усмехнулся. – Впрочем, не беспокойтесь, я в этом разберусь. Вы сможете, если захотите, стать хорошим солдатом. Пока не стали, но сможете.

Стивен, помолчав немного, сказал:

– Прайс, вот кто хороший солдат.

– Прайс – чудо. Еще одна моя находка, если вы позволите мне слегка погреться в лучах его славы. До войны он был складским клерком. Сидел целый день за столом и ставил галочки в ведомостях. А теперь, не будь его, рота просто развалилась бы. На нем держится жизнь солдат. И вы хоть раз видели его подвыпившим?

– Нет, слава богу. Я же завишу от него не меньше, чем солдаты.

– Еще бы, – согласился Грей. – А теперь расскажите мне о наших землекопах. Вы ведь часто имеете с ними дело, так?