И петь нам, и весело петь ! (КСПшные анекдоты от Берга)

Однажды, еще в те полузабытые времена, когда всякое появление авторской песни в эфире было событием, году так в 1983-м популярный в ту пору артист эстрады и кино Игорь Скляр в очередной телепередаче объявил, что споет "русскую народную песню". И запел "Губы окаянные..." Смотревший передачу композитор Владимир Дашкевич подскочил от возмущения, ибо прекрасно знал, что это -- одна из ранних песен его друга и постоянного соавтора Юлия Кима. В поисках выхода для переполнявших его чувств он немедленно набрал номер Кима... И услышал невозмутимое: -- Русский народ слушает. Тут к телефону подскочила дочь Кима и радостно прокричала:

-- Я -- дочь русского народа!

Впоследствии Ким с удовольствием рассказывал эту историю на своих концертах, а Дмитрий Дихтер со своей студией сделал даже ретро-программу по классике авторской песни под названием "Русский народ слушает".

Если и не вошла в эту программу песня Александра Краснопольского "Как над Волгой-рекой...", то вполне могла бы войти, так как, наподобие кимовских стилизаций, неоднократно объявляема бывала плодом анонимно-всенародного воображения.

Звезда.

Рассказывает Олег Митяев:

-- В Магнитогорске я как-то выступал в одном техникуме. Организатор концерта прибежал к директору учебного заведения и говорит, мол, такой популярный автор, все его знают...

Директор взял афишу и со словами "сейчас проверим, какой он популярный" пошел в аудиторию, где занимались студенты. Развернул перед ними лист и спросил:

-- Кто это?

Ответ прозвучал очень дружно:

-- Рэмбо!

Рассказывает Елена Настасий, автор из Волгограда:

-- Всесоюзный фестиваль АП в Киеве 1990 г. Около столовой стоит довольно привлекательная молодая особа женского пола и явно кого-то ожидает. По главной аллее, усиленно держа равновесие, ко входу в столовую приближается Олег Григорьевич (Митяев -- прим. сост.). Взгляд его концентрируется на особе.

-- Девушка, Вы такая... такая... Давайте с Вами познакомимся!

С трудом изображая наивное удивление на лице, особа изрекает:

-- Меня Лена зовут, а Вас?

На этих словах улыбка с лица мэтра медленно сползает в сторону. Но тут поспевает помощь в лице Тарасова:

-- Девушка, это Олег Митяев!

-- Митяев... Митяев... А, "Изгиб гитары желтой!.."

Костя даже не подозревал, что Олег так хорошо бегает...

Фамильное.

Рассказывает Александр Вольдман.

Конец 70-х. Агитпоезд ЦК ВЛКСМ по Нечерноземью. В составе агитбригады -- еще и Сашин брат Михаил. В одном из населенных пунктов артистов уже ждет рукописная афиша, на которой начертано:

"В программе -- два брата: Вальдман и Вельдман!"

Два слова.

Рассказывает Берг:

-- В середине семидесятых Дмитрий Дихтер по делам службы, тогда еще инженерной, частенько наведывался в Новосибирск, где регулярно оказывался в гостеприимном континууме КСП Новосибирского электротехнического института -НЭТИ. Однажды он вернулся в Европу в совершеннейшем восторге от тамошнего академического мужского хора, который -- представляешь, Вова, мужики в смокингах, манишках и бабочках -- поет "Атлантов" Городницкого и "Молитву" Окуджавы! Кстати, об этом даже писал хороший журнал "Клуб и художественная самодеятельность".

Но более всего на Диму произвело впечатление то, что с хором работает (аранжирует и все такое прочее) настоящий композитор, член союза, хотя и молодой, а главное -- интереснейший мужик... Как-то, бишь, его... Фамилия -два таких простых-простых русских слова... Во, вспомнил: Бляхер!

А похож!

Рассказывает Дмитрий Дихтер.

В те годы в Новосибирске клубы плодились с китайским неприличием. Один из них был основан Игорем Фидельманом по кличке "Фидель" на базе какого-то женского общежития. И по четвергам прекрасные дамы собирались на звуки магнитофона, на котором Фидель крутил им очередную жертву, перемежая записи собственными комментариями.

И вот однажды в четверг появляется Дихтер. Фидель отменяет консервированного Розенбаума и выпускает живого Диму. А афишку про Розенбаума снять забывает. Короче, Дихтер поет, а красный уголок битком забит девушками, на головах которых белеют тюрбаны-полотенца после бани, и еще две головы в дверях -- и диалог:

-- Это кто, Розенбаум?

-- Да нет, Дихтер какой-то.

-- А похож!

Аналогичный случай. Рассказывает Владимир Васильев:

-- 1990 год, киевский всесоюзный фестиваль. Меня туда не пригласили, я там был в командировке. Думаю, заеду к ребятам. И пошел Бориса Бурду искать. Вижу -- стоит Юра Устинов возле домика, печальный... Спрашиваю:

-- Юра, что такое?

-- Да, Володя, спать хочу, а они, заразы, набухались, я не могу заснуть.

Я говорю:

-- А я Бурду ищу.

-- Ну, пойди, спроси.

Захожу -- действительно, сидят в дымину пьяные. Один на меня голову поднимает, смотрит... Я говорю:

-- Бурду видел?

Он вскакивает, вытягивается передо мной:

-- Ой, Боря, я столько Ваших песен слышал, а живого ни разу не видел!

Рассказывает Сергей Татаринов (Санкт-Петербург).

1998 год, июнь, Курск, фестиваль "Соловьиные трели".