И проснуться не затемно, а на рассвете

Я пытался прочесть Библию. Никак не могу продраться дальше разговоров о тверди. Твердь – это такая штука, которая отделяет воду от воды. Здесь, стало быть, у нас твердь. А рядом с твердью – вода. Если долго плыть по воде, рано или поздно врежешься в другой участок тверди. Точнее сказать не могу: при первом упоминании тверди я начинаю заливаться слезами невыносимой скуки. Пальцы сами листают страницы. В общем, Библия устроена примерно так: твердь, супердлинная середина, Иисус Христос. Можно полжизни читать про неплодных жен, гнев Господень и прочая, и прочая, да так и не добраться до самого главного – того места, где написано про «во всем поступайте с другими так, как хотите, чтобы поступали с вами». А может, это и не самое главное. Может, самое главное спрятано где-нибудь во Второй книге Царей. А как через Первую-то продраться?! Думаете, просто? И вот что меня поражает больше всего. В метро рядом со мной почти всегда сидит человек, читающий Библию. Она у него обязательно раскрыта прямо посередине, на тысячапятидесятой странице, и каждое предложение подчеркнуто или выделено цветным маркером. Я, конечно, думаю, что этот татуированный латиноамериканец один разворот так подробно разукрасил, чтобы в метро выпендриваться, но потом он листает дальше и… чтоб тебя, опять все разукрашено! Да еще разными цветами! А на полях красуются заметки священника! И парень-то не просто одну страницу перевернул, а триста или четыреста – полез за каким-то разъяснением, – но и там все сплошь расцвечено маркерами. Ей-богу, не перевелись на свете люди, которые всю свою жизнь посвящают изучению Библии. Обычно это или старушки-негритянки, или чернокожие мужики среднего возраста, или латиносы в шейных платках, или здоровущие белые лбины – странно, что белые. Тысячи часов кряду они читают и подчеркивают строчки из Библии, пока я сплю, смотрю бейсбол или занимаюсь самоудовлетворением в кресле перед телевизором. Иногда мне кажется, что я прожил свою жизнь впустую. Конечно, я прожил ее впустую! Разве у меня был выбор? Был: двадцать лет читать по вечерам Библию. Но кто мне скажет, что даже при таком раскладе моя жизнь – благочестивая в каждом своем проявлении, правильная, разложенная по полочкам, по-монашески аскетическая и открытая Господу каждой мыслишкой и душевным порывом – оказалась бы лучше и значительнее этой, с ее пьяными вечерами, осоловелыми рассветами и ромом «Сент-Джеймс»? В этом суть великого «пари Паскаля»: что предпочесть – потенциально вечную жизнь или короткий заезд на карусели?

Помню время, когда я принимал участие в городских пешеходных экскурсиях. Смысл пешеходной экскурсии заключается в том, чтобы показать, сколько всего вокруг изменилось, меняется прямо сейчас и изменится к определенному времени в будущем, когда вас давно уже не будет в живых. Эти экскурсии вгоняли меня в такую тоску, что вскоре я предпочел им уроки испанского. Но кое-что я успел усвоить: по мере того как меняются иммиграционные процессы, одна этническая группа приходит на смену другой, молитвенные дома, некогда жизненно важные для района, теряют свое значение. Особенно это было заметно в Нижнем Ист-Сайде, где множество синагог, предназначавшихся для первых евреев-иммигрантов, превратились в храмы для вновь прибывших христиан. Архитектуру зданий изменить было нельзя, как и вид фасадов. Поэтому в городе немало церквей, на крыше которых установлены распятия или мраморные статуи Богородицы, а на фронтонах высечена звезда Давида, менора или письмена на древнееврейском.

«Мысли здраво!» – кричал я себе. Помни, как легко и быстро молитвенные дома одной религии перепрофилируются в молитвенные дома прямо противоположной религии… Или же рискни собственной душой, невзирая на демографические перемены и способность человека к бесконечной переориентации.