И проснуться не затемно, а на рассвете

– Между десятью верующими и десятью миллионами есть безусловная разница. Первых мы назовем сектой, вторых – религией. Лично я особой разницы не вижу. Но без определенной критической массы дело иногда принимает странный оборот.

– Если хотите знать мое мнение, то чем больше людей, тем страннее их вера.

– Вы себе представляете, кто такие историки? – спросил Зукхарт. – Со всем уважением к моим многочисленным друзьям, историк – это стервятник, и все его коллеги тоже стервятники. Эта шайка-лейка способна оставить от трупа нового исторического открытия одни кости. Я их не виню, им надо писать научные труды, выступать на конференциях. А теперь, зная это, подумайте над своим вопросом.

Он окинул взглядом рассыпанные на столе документы: распечатки файлов, которые я выслал ему по электронной почте. Кантонменты с моего сайта.

– Кто-то приходит к вам с вестью, что вы принадлежите к некой традиции, к некоему народу. У них есть религия, пусть и весьма схематичная, и они имеют некие этнические особенности. Даже на генетическом уровне. Они образуют расу и могут это доказать. Несмотря на широкомасштабные преследования и гонения, их род просуществовал тысячи лет и жив по сей день. Я правильно обрисовал картину?

Я кивнул.

– Так почему же о них никто не слышал? Почему стервятники с исторических факультетов мира до сих пор не набросились на этот чудесный благоухающий труп и не обглодали его дочиста, выставив на всеобщее обозрение?

– Потому что эти люди вынуждены таиться.

Зукхарт перестал ласкать себя и нахмурился, выпятив розовую губу.

– Откуда вам это известно? – Он взглянул на бумаги. – Вы нашли это здесь… среди этих?..

– Нет.

– Как вы узнали, что они вынуждены таиться? И как им удалось затаиться настолько, что на их след не напал ни один историк?

– Послушайте, я не хочу показаться простофилей. Я, как и вы, твердо убежден, что меня пытаются обжулить. Я даже обратился к адвокату, специализирующемуся на информационном праве. Как только афера будет доведена до своего логического конца, у меня появятся основания для судебного иска. Воровать чужие личные данные запрещено законом. Но быть может… быть может, мы ничего не слышали об этом народе, потому что их почти полностью сжили со света? Выберите любой народ – евреи, индейцы, вальденсы, – никто и в подметки не годится ульмам. Их всегда было мало, считаные единицы, и поэтому они пропали с полей всех радаров.

– Вы слышали про вальденсов?

«Мысли трезво!» – подумал я. Но без толку – я был на крючке. Я потратил столько времени на переписку с самим собой – человеком, называвшим себя Полом О’Рурком, врачом-стоматологом, что теперь знал больше историков. Но действительно ли я хотел поверить? Отчасти я надеялся, что Зукхарт вернет меня на землю, к своему старому доброму «я», которое еще не утратило последних остатков самоуважения, и скажет мне, что вальденсы – тоже вымысел.

– Мне говорили, этот народ подвергался похожим гонениям. И еще чукчи – в России. Они тоже давно живут на грани полного вымирания.

– Как-как вы сказали?

– Чукчи. Их осталось около пяти сотен.

Он записал незнакомое слово.

– Кто вам про них рассказывал?

– Не только про них. Еще про пунанов, инну и энавене-наве, – добавил я.

– А это кто?

– Обездоленные народы, находящиеся на грани вымирания.

– Пожалуйста, перечислите еще раз…

Я произнес названия по буквам, и Зукхарт все записал.

– А почему их преследовали?

– Чукчей?

– Да нет, ульмов.

– Ну, даже язычники во что-то верили. А эти люди не верят ни во что, кроме необходимости сомневаться в существовании Бога. Кому такое понравится? Люди нервничают.

Вновь показался неприличный розовый лепесток его нижней губы.

– Но все-таки, – наконец произнес Зукхарт, – каждый реально существовавший народ оставил за собой хоть какой-то след в истории. Даже эти… – Он бросил взгляд на свои заметки, – …чукчи. А где следы вашего угнетенного народа?

– Прячутся у всех на виду, наверное.

– По-моему, вы недоговариваете.

– Вовсе нет.

– Прячутся у всех на виду?

– А вы почитайте любой учебник истории. Обязательно найдете там пассажи про «массы» и «поселян». Про «коренных жителей». Про «рабов», «местных» и «кочевников». Про «еретиков» и «богохульников».

– Хотите сказать, имеются в виду ульмы?

– Не всегда. Иногда «массы» – это просто «массы».

– То есть в истории человечества им не нашлось даже имени.

– Это лишь предположение.

– Вот этого человека? – Он указал на распечатки. – Этого Пола О’Рурка?

Я кивнул. Он положил ручку на стол и откинулся на спинку кресла.

– Все это можно допустить, но с очень большой натяжкой. И мы по-прежнему не имеем права игнорировать базар под названием «ученый мир».

– Но с таким багажом исторических знаний, как у вас, – сказал я, – разве вы станете спорить, что есть такие уровни подавления, которыми никого не удивишь даже на современном этапе истории?

Зукхарт сделал губы бантиком и задумчиво помассировал щитовидку.

– Но как представить себе народ Бронзового века, сомневающийся в существовании Бога? – наконец сказал он. – Да люди тогда боялись даже туч, молились деревянным тотемам… – Он покачал головой.