И рушатся стены (сборник)

— Мне показалось, что он был здесь, — пробормотал Эмори. — Очевидно, галлюцинация. Перенапряжение и все такое прочее... Должно быть, это была галлюцинация.

— Нет, — сказал Ли Ноерс. — Никакая это не галлюцинация.

И перед Эмори появился Карг, вежливо улыбаясь, с непроницаемыми и неприветливыми тремя холодными глазами.

— Вон! Разве вы не видите его?

— Разумеется, мы его видим, — сказал Ноерс. — Джилл, пожалуйста, выключите его.

Эмори увидел как высокая, мрачно красивая фигура инопланетянина дрогнула и сделалась неясной, четкие контуры лица пришельца замерцали, темно-синяя кожа побледнела и стала таять, пока сквозь Карга не начала проступать стена комнаты. Еще одна вспышка, и пришелец исчез.

— Что... Какого... Куда он исчез? — забормотал Эмори.

Где-то в глубине души он уже чувствовал, что тут что-то не так. Какая-то часть его разума сохраняла прежнюю остроту, остальное же было ошеломлено и изнурено безумными событиями. Эмори принялся отчаянно бороться, чтобы восстановить контроль над своим умом, точно пьяный, изо всех сил пытающийся сосредоточить взгляд, чтобы прочитать строчки, которые могли бы сохранить ему жизнь.

— Мне кажется, мы должны кое-что объяснить вам, Джон, — тихо сказал Ноерс.

Еще одно последнее усилие, и Эмори победил, соединил свое раздробленное на кусочки сознание.

— Думаю, это было бы правильно, — сказал он почти прежним голосом и посмотрел с надеждой на Ноерса.

— Все началось в ночь последнего показа фильма у Тэда, — сказал Ноерс. — По крайней мере, именно тогда мы начали воздействие. Мы планировали его задолго до того, как встретили Хэдэфилда. Нам нужно было только усыпить вас — да, мы использовали именно это вино, — и перенести в заднюю комнату Тэда. Хэдэфилд начал работать там с вами, создавая гипнотическую иллюзию, которую мы собирались использовать. Затем я отвез вас в центр, в офис, который мы арендовали специально для этого. Я подождал, когда вы проснетесь. Именно тогда вы впервые увидели Карга.

— Значит, нет никаких инопланетян? — сказал Эмори и почувствовал как дрожат его пальцы. — Это просто гигантская несбыточная мечта?

Ноерс смущенно потупил взгляд.

— Ну, более-менее. Мы сменялись, изображая из себя Карга. Хэдэфилд так загипнотизировал вас, что всякий раз, когда любой из нас делал особый жест, вы видели не нас, а инопланетянина. Большую часть времени Каргом был Мэтт Виглан. Иногда Тэд, за исключением того времени, когда он приходил в себя после нападения.

— И вы дурачили меня этим сбором произведений искусств Земли и заставляли, чтобы я писал сотни страниц списков этой ерунды?

— Так было необходимо. Должно же у нас было быть какое-то оправдание наших встреч, Джон. Изящным маневром мы «случайно» позволили вам найти меморандум, где описывалось предстоящее завоевание Земли. Это был ваш спусковой крючок, именно то, что, наконец, должно было встряхнуть вас и заставить действовать.

Эмори оставался совершенно спокойным. Он смотрел на Ноерса, пытаясь собрать вместе все части мозаики.

— Значит вы сознательно дали мне гипнотическое внушение, чтобы я думал, что регулярно встречаюсь с инопланетянином, и столь же сознательно вы внедрили мне мысль, что Земля в опасности. — Он все еще не начинал сердиться, поскольку происходящее казалось ему слишком непостижимым, вместо этого глубоко вздохнул. — Но почему!

— Потому что сегодняшняя видеопьеса никогда не появилась бы никаким другим способом, — резко сказал Ноерс. — Вы были единственным, кто мог это сделать. Вы достаточно крупная фигура и достаточно сильный, чтобы нести весь проект, и вы могли отгородиться от вмешательства Каваны, в отличие от нас. Но мы не могли просто прийти к вам со своим планом. Вы никогда не согласились бы на него.

Эмори откинулся на спинку стула, медленно качая головой. Теперь он все понял. И внезапно он рассмеялся.

Эти люди были его друзьями. Они знали его, знали его фаталистический подход к проблемам мира, который принуждал его уходить в себя в состоянии горького, покорного отчаяния.

Он был единственным человеком, который мог привести в движение колеса, что в итоге послужило бы причиной уничтожения барьеров между странами, но просто так он не стал бы ничего делать, предпочтя вместо этого циничный самоотказ.

Поэтому они вмешались в его сознание. Они поместили его в фантастическую, сказочную страну и через эту сказочную страну наконец убедили его в необходимости незамедлительно принимать все возможные меры.

— Я должен бы рассердиться на вас, — сказал он, глядя на собравшихся вокруг людей, худых, жилистых мужчин, которые правильно оценили его и заставили его начать действовать. — Но я не...

Эмори не договорил. Ему в голову внезапно пришла новая мысль.

— А как же румын Григореску? Он тоже был частью иллюзии?

— Нет, — сказал эспер Хэдэфилд. — Он настоящий. Он просто подыграл нам, зная, что здесь происходит.