И шарик вернется…

Зина родила мальчика. Гордо толкала пузом коляску и с испугом оглядывалась по сторонам. Для нее, деревенской девахи, главным было общественное мнение. Но про отца ребенка она не распространялась — и на том спасибо. Верка относила ей деньги, которые Гарри каждый месяц молча оставлял на комоде в коридоре. Верка передавала деньги в дверях, Зина брала и тяжело вздыхала. Однажды спросила:

– Не хочешь посмотреть на брата?

От слова «брат» Верка дернулась. Зина пошла в комнату и вынесла ребенка. Мальчик был светловолосый, голубоглазый, с носом-картошиной. В общем, вылитая Зина. И Верке почему-то стало легче. «А может, — подумала она, — и не отцовский отпрыск вовсе? У нас в семье все черноволосые и смуглые». Вслух сказала:

– Хороший ребенок.

Зина чмокнула малыша и улыбнулась:

– Хорошо бы в папку пошел. Умом, — добавила она.

Верка попыталась улыбнуться, но получилась жалкая гримаса, и она побежала вниз по лестнице. На улице отдышалась — уф! Ну и миссия у нее. Врагу не пожелаешь.

Но скоро — слава богу — все закончилось. Приехала Зинина мать и увезла ее в деревню. Верке она оставила адрес, и раз в месяц та отправляла по этому адресу деньги.

Гарри ребенка так и не увидел. Верка его пыталась не осуждать. Он отшучивался — подумаешь, несчастный случай! «Болван», — сердилась на него Верка. Но когда Зина укатила в деревню, она испытала огромное облегчение. Просто гора с плеч!

А у Гарри тем временем расцветал буйным цветом очередной роман, с теледикторшей, между прочим. Та была красотка — глаз не оторвать. В общем, все вошло в свою колею.

Естественно, итог «невинных» развлечений с Вовкой имел свое логическое завершение. Вовка оказался неожиданно умелым и нежным любовником. Верке очень понравился этот процесс, и кувыркались они в постели ежедневно. Она уже не испытывала мук совести — к Тане у Вовки была детская, платоническая влюбленность, а с Веркой у них — роман. Все по-взрослому, все серьезно.

Гарри ни о чем, ясное дело, не догадывался — жил своей жизнью. Правда, пытался Верку воспитывать — скоро экзамены, институт, но получалось у него неубедительно — воспитатель из него был никакой. Да Верка особенно и не нервничала — во-первых, была вся в любви, а во-вторых, знала, что отец ее обязательно подстрахует. У кого, как не у него, в МГУ на юридическом все схвачено, в приемной комиссии — его коллеги и друзья. Так что можно отдаваться пылкой страсти дальше.

С Таней, кстати, она объяснилась. Та очень удивилась, рассмеялась и пожелала Верке удачи и удовольствия в интимной жизни. Хотя добавила — не без того, — что выбором подруги ошарашена. Где Верка и где Гурьянов! Типичный мезальянс. Видно, зов плоти перевесил разум. Подколола все-таки. Но точно — не обиделась.

Лялька

Отец исчезал все чаще — почти совсем не ночевал дома. Видно, эта Алла его здорово зацепила. Мать, конечно, пылила изо всех сил. Кляла его на чем свет стоит, швыряла в лицо грязные рубашки и носки: «Пусть твоя стирает». Перестала предлагать ему ужин. Наверное, она была права. Уходишь — уходи. Зачем отрезать по кускам? Но уходить он, пожалуй, не собирался.

Однажды Лялька вытащила из почтового ящика узкий и хрусткий конверт явно нездешнего происхождения. На имя отца. Вскрывать побоялась — убрала в ящик письменного стола. Когда отец появился дома, отозвала его и протянула конверт. Он очень обрадовался.

– Может, объяснишь? — спросила Лялька.

Он объяснил: вызов на постоянное место жительства от каких-то липовых родственников.

– С Аллой собрался? — зло спросила Лялька.

Он неопределенно пожал плечами.

– А как же я? — разревелась Лялька.

Отец объяснил, что ее не бросит.

– Дурочка ты моя. Закончишь школу, получишь хорошую специальность, которая ТАМ тебя прокормит, — медсестры, или парикмахера, или массажиста — и тоже подашь на отъезд. — И жестко добавил: — Делать здесь нечего. Это ты четко должна понимать.

– А мать? — спросила Лялька.

– Не инвалид, — бросил отец. — Избавится от меня и еще жизнь свою устроит. Молодая баба. И раздражителя в моем лице не будет. Успокоится.

– Без тебя проживет, — сказала Лялька. — А без меня?

Отец пожал плечами:

– Захочешь — возьмешь ее с собой. Всегда есть выход.

– А если она не захочет уезжать, тогда как?

– Ну тогда это будет ее выбор. Запомни — выбор и выход есть всегда.

– Не всегда и не для всех. Только для таких уверенных, как ты, — грустно проговорила Лялька.

Она по-прежнему думала о Грише. Однажды собрались у Мити с Полей, разговоры были, как всегда, про отъезд.

– Сплошная диссидентщина, — смеялся Гриша и обнимал блондинку по имени Катя. Блондинка глупо хихикала и активно прижималась к Грише.

Лялька стояла на кухне и смотрела на темную улицу. Желтый фонарь отражался и отсвечивал в огромной луже.

– Грустишь? — Гриша подошел и обнял ее за плечи.

Лялька вздрогнула и повернулась к нему.

– А ты тоже уедешь? — тихо спросила она.

– Не с кем, — шутливо развел руками он. — А один я боюсь. Трус! — Он улыбнулся.

– Подожди меня, — прошептала Лялька.

Гриша внимательно и серьезно посмотрел на нее и кивнул. В кухню вошла пышногрудая Катя. Лялька отвернулась к окну.

Светик