И сядет солнце на Востоке (СИ)

Что может быть страшнее смерти человека, которого ты знаешь. Даже собственная смерть, чувство которой я испытала, когда в нас с Яриком угодила молния не принесло мне такого отчаяния. Даже нападение своры шакалов в масках, и скачка на бешенной кобыле сквозь лес не заставила моё тело покрыться холодным потом. Даже понимание, что я попала в дикий сон, который и не сон вовсе, не смогло принести такой боли, как то, что я увидела в морге Вессария через каких-то ничтожных полчаса.

5.1

Мы шли через настоящие площади, которые будто прятались за высокими стенами из серого, почти черного камня. Мимо проходили люди, некоторые сидели у фонтанов и общались с помощью тех самых идентификаторов со своими родными, очевидно проживающими в самом Киеве.

"Каких же размеров твердыня? Неужели она как настоящий славянский маленький город, который стоит на острове посреди реки?" — я осматривала узкие улочки, похожие на итальянские.

Отличались они тем, что не были устланы кучей кафешек, и на них наоборот стояли административные приемные, такие как адвокатские конторы, либо другие весьма серьезные учреждения, названий которых я не понимала.

Однако были здесь и рестораны. Во всяком случае одно такое заведение, я хорошо рассмотрела, благодаря высокой голограмме мужчины с деревянной пивной кружкой в руках, одетого в шикарный костюм "тройку".

— Сумасшедший дом на выезде… — прошептала и спряталась в полах капюшона только сильнее, почему-то постоянно держась за кобуру с оружием.

— Княжна! Прошу, сюда! — паренёк свернул в небольшом проулке вправо и мы попали на внутренний двор, в котором росло одно единственное дерево — берёза.

Высокая и красивая, она уходила вверх настолько высоко, что её крону наверное видно над сводами стен и построек твердыни.

— Княжна Станислава! Рад, что вы уже на ногах!

Я так засмотрелась на дерево, что не сразу заметила, как из дверей слева во дворик выскочил Вессарий. Доктор тепло улыбнулся, но хитро сверкнул глазами и пригласил идти за ним.

— Платон! Вы можете быть свободны! — отрезал мужчина в сторону паренька, как только я подошла к дверям.

— Как прикажете, Ваше Сиятельство лекарь Вессарий, — парнишка низко поклонился и ровной походкой скрылся за поворотом.

— Ваше… Сиятельство? — я посмотрела на мужчину и приподняла бровь, окинув его взглядом снова, — Что вы скрываете от вашего главного и самого ценного пациента, Вессарий?

— О-о, княжна, право слово не стоит этому даже значения придавать, — доктор отмахнулся и пропустил вперёд по широкому коридору с множеством дверей.

Внутри здание оказалось светлым, и настолько удивило своей технологичностью, что напомнило "цех" Даниила.

"Ушастик…" — прошептала и с горечью попыталась прогнать слезы, которые в последнее время накатывали всё чаще, и больше от безысходности и понимания, что путь обратно домой настолько эфемерный, как попытка поймать облака руками.

— И всё же, Вессарий, — я приподняла бровь, входя в одну из дверей после кивка мужчины, а он только потупил взгляд, но ответил:

— Я один из потомков рода княгини Ольги. Очень дальний, но считается, что титул мне положен всё равно.

— Той самой княгини? — я встала посреди почти пустого помещения, в котором стоял только белоснежный стол, а у стен находились вертикальные капсулы.

— Той самой, если вы о жене князя Игоря Рюриковича, княжна, — кивнул мужчина, а я замерла смотря на капсулы, которые чем-то напоминали крио-камеры описаные писателями фантастами.

— У нас она… — я подошла к одной и провела рукой по совершенно гладкой поверхности крышки, закончив, — …не вышла замуж за Владимира. Он женился на византийской принцессе Анне.

— Странный ход истории… — хмыкнул Вессарий, а под моими пальцами, которые я так и не убрала с крышки, поверхность капсулы дрогнула, начав подниматься.

— Отойдите на три шага, княжна. Крышка камеры открывается вертикально вверх.

Я проделала то, что сказал Вессарий, почти отскочив от клубов холодного тумана, вырвавшегося из капсулы, когда её крышка, очевидно разгерметизировалась и стала подниматься быстрее.

Сперва из-за белых и густых клубов, которые явно напоминали жидкий азот, либо сухой лёд, вошедший в реакцию с водой, я не видела тела жертвы совсем, но спустя несколько несчастных секунд, чуть не свалилась с ног перед мужчиной.

Вессарий так перепугался обо мне, что фактически удержал от падения перед этой проклятой коробкой смерти. Все звуки обратились в писк в ушах, а прикосновения холодных рук доктора, больше не казались мне такими ледяными. Напротив, появилось чувство, словно и я обратилась в сам холод, пока смотрела на лицо своей подруги.

— Вика… — прошептала, ощутив как по щеке сами побежали слезы, ведь я не чувствовала, что плачу.

Вернее: оперативник и следователь; старший лейтенант полиции; человек, который видел за время своей хоть и не долгой службы столько ужасов, что и вспоминать страшно — остолбенела как девица, готовая упасть в обморок.