И сядет солнце на Востоке (СИ)

Откинув остатки троса Миневры, мужлан приковал взгляд к себе, лишь тем, как выпрямился во весь рост, и одним взмахом отцепил от конструкции за спиной мой трос, сматывая его на руку.

— Какого… — лодка остановилась, пока я смотрела, как Всеслав медленно откидывает конец веревки, который намотал, и смотрит только на меня.

А мне не то, что страшно, я понять не могу своего состояния. С одной стороны внутри всё горит от того, что я вижу пред собой, потому что эта картина настолько дикая и первобытная, что пробуждает все инстинкты в голове разом. Потому и молчу, лишь крепче хватаясь за поручень, когда Всеслав делает новый рывок троса на себя, спускаясь по ступеням с возвышения, которое продолжает гореть за его спиной в огне.

Лодка плывет, а я слежу только за мужской фигурой, которая среди языков пламени спускается вниз и наконец начинает тянуть канат быстрее, наплевав на то, что он продолжает гореть. Всеслав словно не чувствует, что в его руках горящий трос, а смотрит только на меня, делая несколько последних рывков.

Словно в тумане замечаю, как корма лодки соприкасается с краем плота, а трос летит в воду, мимо меня, когда сама я стою перед мужчиной. Всеслав возвышается надо мной, как тот самый камень. За его спиной ревёт пламя, отбрасывая тень мужчины прямо на меня. В этом свете его черты лица особенно заостряются, и я чувствую, как гортань скручивает опять. И не только от страха и злобы, но и от желания, которое растет с такой силой, с какой взгляд Всеслава будто пробирается мне под кожу.

— Этого не должно было произойти… — шепчу убитым голосом, и смотрю в светящиеся лунным светом, словно волчьи глаза опять.

— Нет… Я должна… Мне надо всего лишь самой догрести до берега! — начинаю нести какую-то чушь, понимая, что вот сейчас настал тот момент, от которого невозможно ни сбежать, ни скрыться.

— Дай руку! — звучит уверенный, но почему-то уже не такой холодный голос, а одна нога мужчины становится на борт моей лодки.

Я вижу только, как крепкая рука хватает мою и тянет рывком на себя, вынуждая упасть прямо в руки Всеслава. Момента мне хватает, чтобы понять, что я стою в обнимку с мужчиной, который дотащил меня и лодку до этого ненормального сооружения, которое скоро тлеть начнет и под воду пойдет, а всё о чем я думаю в этот момент…

— Ты горячий… — убито шепчу и прикасаюсь совершенно нагло к его груди, расширив глаза от шока, — Как печка! Почти такой же как…

— А ты холодная… — слышу хриплый шепот над головой, пока ощупываю мышцы на широкой груди, понимая что делаю это лишь потому что руки так и тянутся к телу мужчины.

Однако понимание бьёт по голове настолько явно, что я замираю в его руках, а меня пробирает крупная дрожь. Поднимаю лицо и смотрю с таким ужасом в глаза Всеслава, что кажется мои выпрыгнут из глазниц.

— Рубаха! Где она? — опять хрипло шепчет Всеслав, осматривая моё лицо, и внезапно накрывает мою щеку своей кажется огромной ладонью, — Станислава? Я задал вопрос? Где то, что дал тебе на берегу Радолир?

Это как проклятый гипноз, который подкрепляется ещё и барабанной дробью за спиной на ряду с песнопениями девушек, которые только недавно плескались в реке.

— Какая… рубаха? — пытаюсь понять, что происходит, а ладонь на моей щеке нежно проводит пальцами по коже, пока холод на лице её владельца так и не сменился.

Лишь взгляд… Именно тот волчий взгляд стал намного глубже и жарче. Настолько что я опять задрожала, как от мороза.

Плавно другая рука Всеслава с моей спины поползла вдоль платья и нашла мою ладонь, в которой и был зажат свёрток.

— Вот это! — гортанно пробасил грубым шепотом Всеслав, а я наконец пришла в себя и отрицательно покачала головой.

— Я не могу выйти за тебя, Всеслав! Я не могу стать княгиней, потому что я не из…

— Это не нам решать! И не мы это решили! — грубо оборвал мой лепет мужлан, однако снова нежно провел пальцами по щеке.

— Надевай! — опять повторил, а я почти выгнулась в его объятиях, когда мужская рука вернулась на мою спину, а Всеслав почти наклонился к моим губам.

— Что? — слегка заикаясь спросила, смотря на его губы, которые дрожали, пока холодный взгляд испепелял мои.

— Рубаху, Станислава, — Всеслав выпустил меня из рук, а я лишь покачала головой опять.

— Этого не должно было произойти… — зашептала, а потом вспомнила взгляд старухи, мертвое лицо подруги и фоторобот твари, к которой должна добраться любой ценой.

Потому и развернула льняную ткань, смотря на мужчину, который словно поедал каждое моё движение. Жадно осматривал всё на что смотрел, ожидая, как я надену на него то, что держу в руках.

— Стася! — его голос звучит уже громче, а я медленно расправляю ткань перед Всеславом, который наклоняется, помогая надеть на него рубаху.

Мои руки прикасаться к обнаженной и почти остывшей коже мужчины, а в голове бурлят воспоминания сегодняшнего дня, и того как он смотрел на меня. Каждый его взгляд. Как спас в лесу, а потом примчался как ненормальный, чтобы убедиться что меня вытащили из того страшного места. Именно это и есть тем дурманом, который и подчиняет меня, позволив схватить себя в кольцо рук.