И слух ласкает сабель звон

«Трио шпионов» не пошло прямой дорожкой, а направилось окольным путем к ферме. До нее оставалось метров пятьдесят, и русские залегли на вершине огромного стога. В отличие от офицеров неуклюжий Санин никак не мог взобраться на такую верхотуру и все время сползал вниз, вызывая раздраженные нарекания по поводу своей неуклюжести. Особенно усердствовал в язвительности Кураев. Нет, по натуре ротмистр не был злым человеком, но душу отвести ему хотелось. В конце концов бедолагу втянули на стог.

— Отличный наблюдательный пункт, — заключил Голицын, лежа на душистом сене.

— Это да! — поддержал Кураев. — Если была бы возможность, вздремнул бы я часов этак десять.

— Разве вы не выспались в коляске?

— Где же там выспишься, о чем вы говорите! — махнул рукой собеседник. — Санин, ты как там, не провалился? — повернулся он к репортеру. — За тобой, Аркадий, глаз да глаз нужен.

— Ну что же, — шумно вздохнул поручик, — давайте спокойно обдумаем сложившуюся ситуацию.

— Давно пора, — встрял журналист, но тут же умолк под острым взглядом Кураева.

— Сейчас больше всего мы нуждаемся в гражданской одежде. Так идти дальше — глупость. Да и подкрепиться не помешает, — продолжал поручик. — Соответственно, надо приложить все усилия, чтобы здесь это все добыть.

— А почему именно здесь? — спросил Санин.

— Если ты будешь и дальше нас изводить своими идиотскими вопросами, я тебя навечно в этом стогу оставлю! — прошипел Кураев. — А что, на другой ферме лучше будет? Сомневаюсь.

Трио продолжало наблюдать за фермой, которая отсюда смотрелась как на ладони. К сожалению, подобраться незаметно никак не получалось — надо было пройти открытое пространство. Тем более в доме на кухне крутилась девушка из прислуги — это хорошо было видно в окно.

— Что ж делать-то? — нервничал, кусая ногти, журналист.

— А девчонка-то кровь с молоком, — заметил, прикрякнув, Кураев. — Хоть я не очень-то падок на немок, но эта цыпочка мне по вкусу. Идеальный вариант такой, знаете ли, поселянки. Веселая, здоровая, резвая… Однако дело прежде всего. Предлагаю ворваться в дом, связать ее и тогда там поглядеть, что можно подобрать.

— А если там еще кто-то есть? — иронически спросил Голицын.

— Ничего страшного. Если что — разберемся и с остальными. Да мне кажется, что больше никого. Ведь за час, пока мы тут лежим, никто не показался ни в доме, ни во дворе.

— Мы сюда прибыли не для того, чтобы воевать с женщинами.

— А как же мы одежду-то раздобудем? А поесть, а выпить? — хмыкнул Кураев. — Запрем ее в кладовке, и всего-то.

— Я тоже хотел бы заметить, что голод не тетка, — поддержал ротмистра Санин. — У меня уже кишки к позвоночнику прилипли.

— Ну, вот видите, поручик, наш спутник так долго не протянет.

— У меня есть план, — с улыбкой ответил Голицын и принялся шептаться с ротмистром.

Журналист озадаченно поглядывал то на них, то на ферму. На физиономии ротмистра, выслушивающего план поручика, появилась кривая ухмылка, а в глазах заскакали чертики.

— Поручик, должен признать, это лучший план, какой мне доводилось слышать! — восторженно провозгласил он. — Но и я должен иметь шанс. Давайте тянуть жребий.

В качестве арбитра был, конечно, избран Санин, которому поручили зажать в кулаке две соломинки. Первым тянул Кураев.

— Черт побери! — воскликнул он, вытащив короткую. — Ваша взяла.

— Ну, вот видите, ротмистр, вы свой шанс использовали. Судьба!

Войдя в дом, поручик завел разговор со служанкой, воспринявшей его, конечно, как германского офицера Иоганна Хоппера — так представился Голицын. Поручик рассказал, что через пару часов на дороге его должна подобрать машина, вот он в ожидании транспорта и зашел выпить воды. Попутно выяснил, что хозяева уехали к родственникам в Кельн и вернутся лишь через неделю. Служанка оказалась весьма миловидной разбитной девахой, скучавшей в глуши без мужского внимания. Исстрадавшийся без женской ласки поручик тоже не дремал.

— Марта, — представилась девушка.

— Какое прекрасное имя, — понижая голос, произнес поручик. — И не страшно вам тут одной?

— А чего бояться? Я хоть и девушка хрупкая, но постоять за себя умею, — ответила Марта, поджав полные губы. Насчет хрупкости служанка явно поскромничала — фигура у нее была что надо и заводила с пол-оборота любого.

— Неужели нет того, кто бы мчался к вам откуда-то издалека?

— Никого нет, — с сожалением протянула девушка. — В том-то и дело…

— К любимой женщине, например, я бы спешил не раздумывая.

Служанка посмотрела на поручика с нескрываемым интересом:

— А что, у вас уже есть такая?

— Теперь, возможно, есть, — Голицын перевел глаза на внушительный бюст новой знакомой, обтянутый белой тканью и нескромно подпрыгивающий при движениях. Разговаривая, та успевала управляться с делами по кухне. Марта перехватила взгляд и улыбнулась.

— А вы на всех так смотрите, Иоганн?

— Не на всех, — уверил офицер, гипнотизируя девушку серыми глазами. — Только на тех, кто особенно понравился. А то, что мы незнакомы, легко исправить.