Читаем И смех, и слезы, и любовь… Евреи и Петербург: триста лет общей истории полностью

Но вернемся к Льву Давидовичу Троцкому. Его подлинная фамилия Бронштейн. Троцкий – революционный псевдоним. О том, как появился этот знаменитый псевдоним, сохранилась легенда. Однажды он попал в тюрьму, где надзирателем оказался однофамилец. Надзиратель Бронштейн был человеком исключительно жестоким и крайне грубым. Его все боялись и ненавидели. В тюрьме в основном сидели политические, товарищи по борьбе, и Лев Давидович Бронштейн решил, что по выходе на свободу они унесут с собой память о ненавистном надзирателе, фамилия которого будет ассоциироваться с ним. Тогда он будто бы и решил взять себе партийный псевдоним – Троцкий. По другой версии той же легенды, его покорил надзиратель Троцкий, который своим спокойствием и властностью крепко держал в узде всех заключенных.

Троцкий был одним из крупнейших политических деятелей революционной России XX столетия, наиболее яркой фигурой первых лет советской власти. Он был активным участником Октябрьской революции 1917 года, руководил Петроградским советом, возглавлял наркомат иностранных дел, занимал другие важнейшие государственные должности. Троцкий внес значительный вклад в создание Красной армии и в организацию обороны страны в Гражданскую войну. О том, какой популярностью пользовался Троцкий, говорят его прозвища: «Красный Лев», «Лев революции», «Красный фельдмаршал». Частушки, героем которых становился Троцкий, отражают все сферы деятельности этого незаурядного и неоднозначного человека:

Посмотри-кось ты на стенку,Этта Троцкого потрет.На носу очки сияють,
Буржуазию пугають.Троцкий, Троцкий, где ты был?В Бресте с немцем водку пил.Эх, Россия, моя мать,Продают тебя опять.
Ленин Троцкого спросил:Для чего муку купил?Чтоб жидам была маца.Ламца – дрица – лам – ца – ца.Сидит Троцкий на заборе,
Ленин выше, на ели.До чего же вы, товарищи,Россию довели.

До сих пор во всем мире главенствующая роль Троцкого в октябрьских событиях 1917 года не подвергается ни малейшему сомнению. Вот как ее описывают иностранные студенты, обучающиеся в русских вузах: «Троцкий гарцевал на белом коне по Иорданской лестнице. За ним бежали большевистские войска. Они хотели арестовать Керенского и набить карманы яйцами Фаберже». Напомним, что Иорданская лестница – это парадная лестница Зимнего дворца, по которой на Крещение спускался крестный ход из Большой церкви Зимнего дворца, чтобы через Иорданский подъезд выйти на Дворцовую набережную Невы, где у Иорданской проруби проходил обряд водосвятия. По одной из революционных легенд, 25 октября 1917 года по этой лестнице большевики ворвались в Зимний дворец, хотя на самом деле они проникли во дворец через неприметный боковой вход.

Впрочем, Троцкий играл ведущую роль не только в октябрьских, но и в послеоктябрьских событиях. Так, наряду с Лениным и Зиновьевым, он был инициатором и организатором реквизиции церковных ценностей «в пользу революции». Вот как расшифровывались в фольклоре фамилии этих трех крупнейших деятелей революции, превращенные в обыкновенные аббревиатуры, которыми они в целях секретности якобы пользовались в телеграммах друг другу: ТРОЦКИЙ – Ленину: «ТРудное Ограбление Церквей Кончено. Исчезаю. Исчезаю». ЗИНОВЬЕВ – Троцкому: «Зачем Исчезать. Нужно Ограбить Все, Если Возможно». ЛЕНИН – Троцкому: «Лева, Если Награбил, Исчезай Немедленно».

Высокой была популярность Троцкого и в партийных кругах. Судя по фольклору тех времен, она значительно превосходила репутацию Сталина. «Лучше быть в хвосте у льва, чем в заднице у сапожника», – говаривали умудренные опытом старые большевики, за что, кстати, потом расплачивались ссылками, тюрьмами, жизнями. Напомним, что «Сапожник» – одно из многочисленных и далеко не лицеприятных прозвищ Сталина.


Лев Давидович Троцкий


Во внутрипартийных дискуссиях Троцкий был непримирим, всегда имел собственное мнение, за что в конце концов был подвергнут острой критике, исключен из партии и выслан сначала в Алма-Ату, а в 1929 году – за границу. С легкой руки Сталина у Троцкого появились новые прозвища: «Иудушка Троцкий» и «Демон революции». В его облике, поведении, да и в биографии и в самом деле было нечто мистическое, потустороннее. Достаточно напомнить, что родился Троцкий в тот же день календаря, в который спустя 38 лет свершится большевистский октябрьский переворот – 25 октября /7 ноября/, и в один год – 1879-й – со своим будущим непримиримым соперником, Иосифом Сталиным.

Перейти на страницу:

Все книги серии Всё о Санкт-Петербурге

Улица Марата и окрестности
Улица Марата и окрестности

Предлагаемое издание является новым доработанным вариантом выходившей ранее книги Дмитрия Шериха «По улице Марата». Автор проштудировал сотни источников, десятки мемуарных сочинений, бесчисленные статьи в журналах и газетах и по крупицам собрал ценную информацию об улице. В книге занимательно рассказано о богатом и интересном прошлом улицы. Вы пройдетесь по улице Марата из начала в конец и узнаете обо всех стоящих на ней домах и их известных жителях.Несмотря на колоссальный исследовательский труд, автор писал книгу для самого широкого круга читателей и не стал перегружать ее разного рода уточнениями, пояснениями и ссылками на источники, и именно поэтому читается она удивительно легко.

Дмитрий Юрьевич Шерих

Публицистика / Культурология / История / Образование и наука / Документальное

Похожие книги

Дальний остров
Дальний остров

Джонатан Франзен — популярный американский писатель, автор многочисленных книг и эссе. Его роман «Поправки» (2001) имел невероятный успех и завоевал национальную литературную премию «National Book Award» и награду «James Tait Black Memorial Prize». В 2002 году Франзен номинировался на Пулитцеровскую премию. Второй бестселлер Франзена «Свобода» (2011) критики почти единогласно провозгласили первым большим романом XXI века, достойным ответом литературы на вызов 11 сентября и возвращением надежды на то, что жанр романа не умер. Значительное место в творчестве писателя занимают также эссе и мемуары. В книге «Дальний остров» представлены очерки, опубликованные Франзеном в период 2002–2011 гг. Эти тексты — своего рода апология чтения, размышления автора о месте литературы среди ценностей современного общества, а также яркие воспоминания детства и юности.

Джонатан Франзен

Публицистика / Критика / Документальное