И снова про войну(Рассказы и повесть)

В том же сорок шестом, перед ноябрьскими[19], пришла в деревню повестка. Из военкомата. Иванову. Народ удивлялся: неужто в армию опять? Инвалида! Как так? А Иванов, что ж, лошадь у председателя испросил и на другой день с утра пораньше в район уехал. И назад вернулся. Быстро. К полудню.

С лошади с трудом слез — устал. А шагнул — и зазвенело.

Ох, Ванюшка потом гордился! Это ж надо ж! Папке четыре медали сразу дали! И каких: «За отвагу», «За оборону Москвы», «За победу»[20] и «За доблестный труд»[21] ещё — в придачу!

Полно народу в тот день в доме у Ивановых перебывало — радовались. Все радовались, как своему, — никто не завидовал. И ещё радовались: жена у Иванова опять на сносях была, ещё одного Иванова ждали, маленького.

Через неделю, наверное, отрядил председатель Иванова сено с дальнего поля возить. Один воз Иванов доставил скоро, но уезжал — вздохнул:

— Тяжело что-то!

Будто знал. Будто чувствовал.

Второй воз привёз, сгружать начал — и осел. Всё. То ли пуля какая, в госпитале недостанная, дошла, то ли сосуд какой где лопнул — повалился в снег и не встал.

Доярки, заведующий — кто там были — кинулись помочь, да разве тут поможешь. Ну, встали кружком: кто молчком, кто со слезой. А из деревни — на ферму — девчонка бежит, соседка Ивановых:

— Ура! Ура!

Цыкнули на неё:

— Цыть! Молчи, ошалелая!

— А чего молчать? — девчонка не поняла. Да как закричит: — У Иванова сын родился!

ЗВЁЗДОЧКА

Рассказ

Командира они несли уже четвёртый день. Точнее, четвёртую ночь. Днями идти не решались — уж больно много вокруг было немцев. Поэтому днями старались забиваться в лесную глушь и отсиживались там, уговаривая пустые желудки урчать потише. Но есть всё равно хотелось, и не помогали ни трава, ни корешки. Стрелять в живность, встречавшуюся в чаще, не решались — опять же боялись немцев; хоть и было у каждого по винтовке, да пистолет у командира, а вот с патронами — по два на брата, негусто.

Лейтенанта ранило тяжело — в голову. Приходя в сознание, он требовал оставить его, говоря, что не жилец. Не малодушничал, нет — считал, что одна его жизнь не стоит пяти жизней его подчинённых.

Подчинённые, пятеро красноармейцев сорокового года призыва, лейтенанта не оставляли. Изначально ещё между собой решили: не бросать. Несли на самодельных носилках, меняя друг друга, подавая командиру воду, набранную в попадавшихся ручейках и болотцах, говоря:

— Вас, товарищ лейтенант не один год учили, сколько всего затратили, чтобы из вас командир получился! А вы: оставьте! Нет уж, отработаете за учёбу, тогда уж и…

Чего — уж и, никто не знал.

…На очередную днёвку остановились ближе к утру. Можно было ещё идти, но не знали куда. Со всех стороны гудели моторы.

Двое, отправившись на разведку, вернулись быстро.

— Слева дорога, по ней танки идут и машины. Справа другая дорога. Тоже немцами забита: машины и повозки. Просветов почти нет — колонна за колонной! А впереди — река. И мост. Большой.

— Торопятся, гады, на восток! — прохрипел лейтенант и потерял сознание — ему становилось всё хуже и хуже.

— Как бы совсем не того… — начал было про командира один из красноармейцев и замер.

— Здравствуйте! — в просвете между деревьями и кустами стоял мальчишка — обыкновенный деревенский пацан: босоногий, вихрастый, одетый в серые портки на лямке и такую же простую рубаху.

Сразу схватились за винтовки:

— Ты как тут? Ты кто?

Мальчишка спокойно шагнул к солдатам, сунул руку в карман штанов, достал кусок чёрного хлеба:

— Держите. Голодные, наверное.

Красноармейцы насторожённо прислушивались к лесу.

— Ты один?

— Я тут как бы корову ищу, — мальчишка присел над лейтенантом. — Плохо ему?

— Плохо, — согласился один из солдат.

— Здесь вам не пройти! — пацан поднялся, оглядел красноармейцев, их оружие; винтовки были в порядке, ухоженные. — Патронов нет?

— Мало!

— Ждите! — мальчишка повернулся уйти.

— Стой! — озаботились бойцы.

— Всё нормально! — пацан обернулся на них. — До ночи вам отсюда не выйти. А у меня — получится. Я несколько раз туда-сюда схожу. Не бойтесь, не сдам. Я — советский.

Ему было лет десять на вид, не больше. Через час он вернулся. Врасплох уже не застал — солдаты ждали.

Мальчишка принёс с собой узелок: варёный картофель, лук, бутылку молока, горбушку хлеба:

— Чем богаты. — Затем достал из кармана что-то, обёрнутое носовым платком. Пояснил: — Здесь шприц и ампула. Врача привести не могу, не пройдёт. Она лекарство дала, сказала, чтобы вы командиру укол поставили. Я подожду — шприц обратно нужен.

Потом мальчишка снова ушёл, пообещав вернуться. Двигался он бесшумно и быстро. И не было его долго. Ждать отчаялись, но зато лейтенанту стало легче.

Кстати, узнав обстановку, лейтенант загрустил:

— Здесь не пройти и не прорваться. Предлагаю такой вариант: вернуться немного назад и попытаться обойти большие дороги. Реку форсируем там, где немцев нет.

— А может, иначе? — голос мальчишки заставил всех вздрогнуть.

— Ты как?! — встрепенулись солдаты. — Мы ж тебя не заметили!